Культурное многообразие выступает центральной характеристикой современного общества. Проблемы мультикультурного существования и культурного диалога являются чрезвычайно актуальными. И значимость этой категории в ближайшем будущем будет только расти. Активно обсуждаемая тема «свое» и «чужое» в соотнесении с темой культурного диалога приобретает в начале XXI столетия особую социально-культурную значимость. Признание культурного плюрализма и содействие культурному разнообразию связано с понятием «мультикультурализм». Дискурс «мультикультурализма» неоднозначен, а реальное воплощение этого явления в жизни порождает ряд противоречивых проблем. Задача данной главы -- проанализировать подходы к определению понятия «мультикультурализм» и выявить его основные характеристики, охарактеризовать «мультикультурализм» как философскую категорию и как феномен современной жизни общества, провести анализ проблемы межкультурных взаимодействий, являющихся и его сущностью, и его результатом.
1.1 Основные подходы к определению понятия «мультикультурализм» и его смысловые уровни
Важнейшей предпосылкой идеи толерантности является представление о плюрализме культурного универсума -- «мультикультурализме». Для более глубоко понимания тенденций развития «мультикультурализма» в России обратимся к истокам возникновения данного понятия.
Проблему «мультикультурализма» можно отнести к одной из глобальных проблем современного общества. Данное явление стало объектом изучения для многих представителей различных отраслей академической науки. История, политология, философия, социология, психология, этнология, культурология, литературоведение - вот неполный перечень наук, которые рассматривают данную проблему или отдельные ее аспекты и трактуют категорию «мультикультурализма» с точки зрения своих дисциплин.
На рубеже 1980-1990-х гг. в странах Запада наблюдался настоящий бум, связанный с обсуждением проблематики «мультикультурализма». Так, база по основным печатным изданиям Nexis еще в 1988 г. не дает никаких ссылок на употребление этого термина. В 1989 г. -- это только 33 ссылки. И только после 1990 года происходит стремительный рост использования этого термина: более 100 ссылок приходится на 1990 г. Более 600 в 1991 г., почти 900 в 1992 г., 1200 в 1993 г., 1500 в 1994 г. и т.д. К середине 1990-х гг. количество публикаций, посвященных «мультикультурализму», исчислялось тысячами. Эти факты говорят о том, что поток публикаций по теме постоянно увеличивается.
«Мультикультурализм» оказался тем явлением, которого общество ожидало, появление которого было восторженно встречено и с энтузиазмом подхвачено. И новизна этого явления обусловила в настоящее время его активное использование. Но, несмотря на это, ученым до сих пор не удалось выработать единого подхода. Каждая из наук изучала данное явление под определенным, специфическим, свойственным только ей ракурсом, постигая таким образом только отдельные грани явления. Однако философский ракурс проблемы остается малоизученным. В нашем исследовании мы сделаем попытку преодолеть фрагментарность изучения «мультикультурализма», рассмотрим эту проблему на философском уровне, используя комплекс методов, которые позволят нам расширить горизонты за счет использования потенциала смежных научных дисциплин.
Обращение к данной проблеме может быть объяснено несколькими обстоятельствами. Во-первых, недостаточной ясностью в том, является ли «мультикультурализм» благом и как его оценивать, со знаком «плюс» или со знаком «минус». Как справедливо замечает современный исследователь в области американской литературы М.В.Тлостанова, «понятие «мультикультурализма» и само стало сегодня «резиновым» термином, включающим огромное количество зачастую противоречивых тенденций и явлений, так что каждый из исследователей, обращающихся к этому феномену, вкладывает в него, по сути, свой смысл».
Во-вторых, отсутствием единства в понимании теоретиками и практиками сущности данного явления, так как в академических кругах как в западных, так и российских наблюдается плюрализм понимания «мультикультурализма» и его интерпретаций. Как отмечает Н.Глейзер, термин «мультикультурализм» «использовался так часто и в защите, и в нападениях, охватывая столь различные события, что представляется нелегкой задачей описать, что подразумевается под «мультикультурализмом».
В-третьих, недостаточностью рассмотрения специфики проблемы «мультикультурализма» в России. Россия -- изначально полиэтничная страна, несущая в себе традиции не только русской культуры, что порождает необходимость рефлексивного осмысления феномена «мультикультурализма» в российском пространстве. В современной действительности в условиях глобализации настоящая проблема приобретает новый смысл, что требует ее философского осмысления Нарочницкая Н.А., Россия и русские в мировой истории.-Междунар. Отношения, 2004.- 502 стр..
Необходимо указать на то, что исследователи расходятся во мнении относительно того, где данный термин обрел свои смысловые очертания. Одни считают, что это произошло в США на рубеже 1960-1970-х гг., после трех знаменитых «революций»: гражданских прав и свобод, молодежной и сексуальной. Другие утверждают, что термин «мультикультурализм» появился в Канаде в 1960-х гг. XX в. для обозначения состояния этнокультурного, расового, религиозного разнообразия населения страны и поиска путей решения проблем «многосоставного обществ».
Отметим, что кроме слова «мультикультурализм» имеются и другие синонимичные понятия, к примеру, такие, как «культурное разнообразие», «культурная мозаика», «культурный плюрализм», а также «включение». Немаловажным следует считать тот факт, что до недавнего времени в справочных изданиях «мультикультурализм» специально не рассматривался. Определение данному понятию не дается ни в Британской энциклопедии (Encyclopedia Britannica, 1986), ни в Американской энциклопедии (Encyclopedia Americana, 1979), ни в Австралийской энциклопедии (Encyclopedia Australia, 1983), не говоря уже об отечественных энциклопедических изданиях данного периода. Но уже в середине 90-х гг. XX века стало появляться упоминание о данном термине. Рассмотрим его основные варианты понимания. Так, в Колумбийской энциклопедии (The Columbia Encyclopedia, 1993) дается определение понятию «мультикультурализм»: «Мультикультурализм» или культурный плюрализм" - термин, описывающий теорию множества культур на одной территории, исключающий доминирование какой-либо одной культуры в регионе. Создание обширнейшего диапазона человеческих различий, приемлемых большим количествам людей, «мультикультурализм» пытается преодолеть расизм, сексизм и другие формы дискриминации». Таким образом, «мультикультурализм» представляется как попытка поиска путей взаимодействия и взаимопонимания между культурами в рамках поликультурного общества.
В начале XXI века и на сегодняшний день проблемы «мультикультурализма» оказались довольно широко представлены в ряде социально-философских, социологических, культурологических, а также политических словарях. В современной энциклопедии «Культурология» дается определение «мультикультурализма» как понятия, «обозначающего факт культурного многообразия той или иной страны, обусловленный этнической, языковой и религиозной неоднородностью ее населения». Опираясь на это определение, можно сформулировать вывод о том, что «мультикультурализм» -- это практика признания и уважения различных культур, религий, рас, этничностей, мнений внутри окружающей среды. Это особая политика бесконфликтного сосуществования в одном жизненном пространстве множества разнородных культурных групп.
Н.Глейзер определил «мультикультурализм» как «комплекс разнообразных процессов развития, в ходе которых раскрываются многие культуры в противовес единой национальной культуре». Исследуя проблему культурного разнообразия в США, он отметил, что основная проблема в создании единой американской нации - это американцы африканского происхождения, а точнее исторические корни сложных взаимоотношений между чернокожими и белыми американцами, вызвавшие к жизни политику «мультикультурализма», «интеграции без ассимиляции».
Известный американский историк А.Шлезинджер-мл. определяет «мультикультурализм» как идеологию, сущность которой заключается в том, чтобы заменить общественные идеалы «ассимиляции - фрагментацией, интеграции - сепаратизмом». В данном варианте определения заложена негативная оценка мультикультурализма, которая исходит от исследователя с ярко выраженной умеренно либеральной ориентацией.
По определению американского историка М.Линда, «мультикультурализм» - это идеология «в целом левых сил», исходящая из того, что Америка является «нацией нации, федерацией национальностей и культур, имеющих общее правительство».
Рассматривая существующие характеристики «мультикультурализма», нельзя не упомянуть концепцию Уилла Кимлика, который утверждает, что сущность «мультикультурализма» определяется тем, что в пределах национального общества совместно проживают люди различной культурной принадлежности. Они относятся не только к числу новых этнических групп иммигрантов, но и являются членами групп национальных меньшинств, имеющих свой язык, религию, представление об общем происхождении, этническую территорию, сходные политические воззрения.
В этой связи необходимо пояснить, что трактовки понятия «полиэтничность» имеют свои особенности в научных традициях национальных государств. Это связано с тем, что отдельные страны могут быть одновременно и мультикультурными, и мультиэтническими. В первом случае речь идет в основном о коренных меньшинствах национального государства, во втором - имеются в виду группы иммигрантов или полиэтничность, сформировавшаяся в результате миграции. Между тем, оба этих термина - «мультинациональный» и «мультиэтнический» в современном научном дискурсе менее популярны, чем термин «мультикультурализм». С этой точки зрения, по мнению Уилла Кимлика, «мультикультурализм» объединяет в себе две основные формы культурного плюрализма.
Идеология их этнокультурного взаимодействия состоит в том, что культурный обмен может принести каждой из контактирующих групп громадные выгоды, но одновременно он может привести к жестким и затяжным конфликтам, механизм расширения которых, с точки зрения «мультикультурализма», состоит не в усилении взаимных границ и подавлении меньшинств, но осуществляется в форме политического и социального диалога, взаимной толерантности. Важной предпосылкой их является равноправие.
В социологическом словаре дается следующее определение «мультикультурализма»: «Мультикультурализм» есть признание и утверждение культурного плюрализма в качестве характеристики многих обществ. «Мультикультурализм» приветствует и стремится защищать культурное разнообразие, как, например, языки меньшинств, и в то же самое время обращает внимание на часто неравные отношения меньшинств с доминирующими культурами». Мы считаем, что эта формулировка требует дополнительного осмысления. Несомненно, что в философско-культурологическом плане мультикультурализм представляет собой более широкое понятие". Как отмечает ведущий исследователь проблемы «мультикультурализма» В.С.Малахов, данный термин поначалу означал нечто вполне безобидное: «уважение большинства к меньшинствам, равный статус различных культурных традиций, право индивидов на выбор собственной идентичности...». Но впоследствии теория «мультикультурализма» получила наиболее широкое распространение.
В научном сообществе России нет единства в понимании смыслового значения термина «мультикультурализм», он также интерпретируется по-разному. Один из авторитетных современных этнополитологов В.А.Тишков акцентировал внимание на том, что «мультикультурализм» - «это не только момент фиксации и признания в обществе/государстве наличия культурных различий, но и «концептуальная позиция в сфере политической философии и этики», находящая свое выражение в правовых нормах, общественных институтах, повседневной жизни людей». Главное во всем этом -- обеспечить поддержку культурной специфики и возможности индивидов и групп полноправно участвовать во всех сферах общественной жизни от экономики и политики до культуры. Тем самым В.А.Тишков обращает внимание исследователей проблем «мультикультурализма» на то, что в XX веке на территории бывшего Советского Союза у этнических меньшинств осуществлялось очень интенсивное культурное производство, причем не только в сугубо культурной (искусство, литература, наука, образование), но и в социально-экономической и политической сферах
Рассматривая существующие теории «мультикультурализма», нельзя не упомянуть концепцию, предложенную М.В.Тлостановой. «Мультикультурализм» как «весьма противоречивое междисциплинарное явление, включающее идеологические, философские, художественные аспекты и оперирующие в сферах антропологии, социологии, политологии, экономики, историографии, педагогики, наконец, литературоведении и философии. Это явление выступает в качестве выражения и одновременно в какой-то мере обоснования плюралистичной культурной парадигмы, ставящей задачей предложить новое «идеальное» и часто утопическое видение в соответствии или по контрасту с активно дискутируемым идеалом общества и культуры «разнообразия». М.В.Тлостанова сравнивает «мультикультурализм» и мультикультуральность, и дает следующие определения этим двум понятиям: Мультикультуральность, или культурная многосоставность -- это «характерное проявление современной мировой культурной динамики, связанное с усилением и усложнением межкультурных взаимодействий, а также с активным переосмыслением понятия и роли «Другого». «Мультикультурализм» же, в отличие от мультикультуральности, - это «свод теорий и практик, предлагаемых для осмысления объективно существующего мирового культурного многообразия". Основываясь на этом, можно утверждать, что в сущности «мультикультурализм» означает выработку правил и норм сосуществования различных культур и их носителей в одном, едином обществе. Автор считает, что в силу отсутствия общепринятого понимания термина его коннотацию стоит использовать аутентично, то есть в англоязычной традиции. Ей соответствует более широкое понимание «мультикультуры» как «основного предмета и идеала различных исследований, оперирующих в сфере поликультуры, постколониализма и шире - постмодерна, несмотря на отмеченные выше расплывчатость и полисемантичность этих терминов». Специалист по этнокультурной проблематике США, историк С.А. Червонная, рассматривает «мультикультурализм» как концепцию, согласно которой общество предстает «состоящим из общин, объединенных общей расой, полом или сексуальной ориентацией. И каждая из этих общин отличается собственной, отличной от других субкультурой».
Этнодемограф И.П.Цапенко определила «мультикультурализм» как концепцию, предусматривающую «равноправие коренного и пришлого населения, сохранения за последним права на культурную автономию, на использование родного языка и вероисповедания».
При рассмотрении данной проблемы, исследователь И.А.Ушанова в своей статье говорит о «страхе перед смешиванием культур». Автор дает довольно пессимистический прогноз на роль и перспективы «мультикультурализма»: «чрезмерное увлечение идеями «мультикультурализма» может привести к потере самобытности культур». А представители некоторых движений в Германии полагают, что «мультикультурализм» в современном мире является новым типом «модернизированного расизма».
И.А.Ушанова выделяет основные тенденции в развитии «мультикультурализма»: «Взаимосвязь культурного многообразия и глобализации, перспективы глобализации, роль культурной и мультикультурной идентичности»".
Другие авторы для понимания сущности мультикультурализма исходят из того, что взаимодействие между культурами не может быть ничем иным, как инициированным органами государственной власти. Последователи такого понимания существа концепта «мультикультурализм» полагают, что выше означенный результат взаимодействия культур достигается благодаря ведущей роли государства. Они рассматривают «мультикультурализм» как особую политическую программу, систему «специальных политико-правовых, социальных и культурных мероприятий, инициируемых и осуществляемых государством по отношению к этническим, культурным, языковым и иным меньшинствам, а также по отношению к культуре и языку национального большинства».
А.И. Куропятник отмечает несомненные достоинства «мультикультурализма» такие, как сохранение и поддержание культурного многообразия; признание и защиту многообразных меньшинств; отказ от шовинизма, расовых и других предрассудков и стереотипов, ксенофобии; воспитание терпимости и уважения к «Другому».
С мнением А.И. Куропятника солидаризуется и Л.Р.Низамова, которая определяет мультикультурализм как идеологию, политику и социальный дискурс, признающий правомерность и ценность многообразия культур, уместность и значимость разноликости культурных форм (например, этнических, религиозных и расовых).
Общее у сторонников этнокультурного многообразия заключается в том, что, акцентируя внимание исследователей на вышеуказанных основаниях межкультурного взаимодействия, они недооценивают главное в «мультикультурализме», а именно несанкционированное каким-либо социальным институтом понимание человеком-субъектом межкультурного взаимодействия общественной потребности в этом. Такое понимание проявляется лишь у личностей-субъектов, осознавших смысл и значение своего разума, научившихся активно реализовывать потенциал собственного рефлексивного мышления. На наш взгляд, принципиальное методологическое значение имеет суждение И.Г.Яковенко о том, что «мультикультурализм» предполагает «подавление эмоциональных импульсов и аффектных реакций отторжения, профанации и демонизации «другого», восходящих к традиционной культуре, и опору на рациональные решения»1. Из него следует, что в мульткультурализме:
а) принимают участие люди с разностадиальностью мышления, сознания, способности понимать, производить и потреблять культуру. Это предполагает сохранение форм, способов и средств культурной ассимиляции;
б) субъектами межкультурного взаимодействия являются не только этнические и этнокультурные социальные институты, но и человек. Поскольку человек вне зависимости от того, осознал ли он это или все еще находится в поле бессознательного, является носителем многообразия культурных идентичностей: личностной, гражданской, этнической, конфессиональной, профессиональной, тендерной и др. Состояние социальной зрелости человека-субъекта (в качестве личности или в роли массовизированной личности) измеряется социальным временем. Каждому из периодов и этапов социальной истории присущи исторически типичные способ мышления, сознания, способности понимать, производить и потреблять культуру;
в) «мультикультурализм» как взаимодействие личностей-культур, не инициированных иными, нежели осознанные ими потребности, факторами, то есть самодетерминированному «мультикультурализму» свойственен диалог, а стало быть, инновационный способ производства новой культуры социальной жизни.
Таким образом, известные в настоящее время концепции «мультикультурализма» базируются на следующих основополагающих принципах:
признания, включающего в себя признание этнической и культурной аутентичности группы или индивида в контексте доминирующей этничности и культуры;
равноправия, предполагающего равенство перед законом и равный доступ к материальным, властным и прочим социально значимым ресурсам;
недискриминации на групповом и личностном уровнях, в том числе и «позитивной дискриминации»;
свободы этнокультурного самовыражения;
толерантности, предполагающей конструктивное отношение к «иному» в границах устоявшейся конфигурации культурных форм родного общества.
МУЛЬТИКУЛЬТУРНОЕ ОБЩЕСТВО. В 1980–1990 годах 20 в. в развитых странах Западной Европы и Северной Америки появились признаки замещения национального общества мультикультурным. Но в действительности предпосылки этого процесса возникли несколькими десятилетиями раньше. В ходе послевоенного восстановления и перестройки отраслевой структуры экономики развитых стран Западной Европы и Северной Америки начала ощущаться нехватка рабочей силы. Но в условиях становления социального государства, когда менялся характер найма, вводились и увеличивались пособия по безработице и бедности, создавалась пенсионная система и т.п., местные рабочие не пошли на малоквалифицированные, грязные и мало оплачиваемые работы, которые рассматривались как непрестижные. Поэтому для устранения дефицита большинство этих стран начали привлекать рабочих из развивающегося мира, согласных на получение низкой (по европейским стандартам) зарплаты.
До 70–80-х годов 20 в. эти рабочие прибывали преимущественно из бывших колоний, поэтому мигрант относительно владел языком принимающей страны и, в принципе, представлял себе существующие в ней порядки, что облегчало его адаптацию. Мигранты пополняли преимущественно ряды малоквалифицированных рабочих в промышленности развитых стран. Но для повышения своего социально статуса они должны были окончательно выучить язык, получить определенную квалификацию, учить детей в школе для обеспечения их будущего и т.п., т.е. так или иначе, интегрироваться в местное общество. Этому способствовала и работа в сравнительно многочисленных трудовых коллективах, где мигрант также должен был «вписаться» в существующую систему. Иначе говоря, он должен был постоянно устанавливать контакты на самом различном уровне и вести себя как самый добропорядочный гражданин принимающей страны. Поэтому трения и столкновения между местным населением и иммигрантами были явлением довольно редким. Возможно, это объяснялось и относительно небольшой численностью иммигрантов (по доле населения принимающей страны).
Существовал и другой поток иммигрантов. В него входили люди тесно связанные с колониальным режимом и не могшие или не хотевшие оставаться при новом режиме, этнически смешанные семьи (или их потомки), часть студентов, учившихся в метрополии и не захотевших вернуться и пр. Для них необходимость интеграции в принимающее общество стояла еще более остро, так как от этого зависело сохранение как существующего жизненного уровня, так и социального престижа. Но в то же время интеграция в принимающее общество для них была легче, чем для первого потока.
Однако с конца 70-х годов положение стало быстро меняться. Во-первых, произошло увеличение общей численности иммиграции, но при этом изменился ее характер. В ней появились три новых типа: беженец, нелегальный иммигрант и временный иммигрант. Беженец, как правило, наименее приспособлен к врастанию в окружающую среду. Часть из них надеются вернуться домой после завершения войны, переворота и т.п., часть довольствуется получением пособия, а какая-то группа занимается политической деятельностью среди иммигрантов. Временный иммигрант стремится как можно скорее заработать и вернуться домой, а что происходит вокруг, его мало интересует. Что же касается нелегальной иммиграции, то ее причиной стало ухудшение положения низших слоев населения в целом ряде развивающихся стран, с одной стороны, и ограничение въезда в развитых странах. Как и первые два типа, нелегальный иммигрант так же плохо приспособлен к врастанию в окружающую среду.
Во-вторых, топливно-энергетический кризис значительно ухудшил условия воспроизводства в целом ряде старых отраслей (индустрии «дымовых труб») в развитых странах, что привело к массовому закрытию этих предприятий, либо к выносу их в развивающийся мир. Следствием стала нарастающая сервисизация экономики, в ходе которой основным местом занятости иммигранта становится не промышленность, а относительно плохо оплачиваемая сфера услуг. Сами особенности этой сферы – отсутствие необходимости предварительного получения квалификации, работа в небольшом коллективе или даже в одиночку, минимальные контакты с окружающими, низкий социальный престиж, относительно низкая оплата труда и пр. – ведут к тому, что она оказывается идеально соответствующей потребностям низкоквалифицированного или неквалифицированного иммигранта из развивающейся страны. Но вследствие всего этого интеграция иммигранта в принимающее общество становится не обязательной.
В-третьих, со структурной ломкой экономики развитых стран возрастает доля безработицы (с 3–4 до 9–11%), а увеличение иммиграции создает представление о захвате «чужаками» рабочих мест. (В действительности местное население не идет на эти мало престижные работы). Как следствие этого по отношению к иммигрантам возникает антагонизм местного населения, особенно люмпенизированных слоев. В-четвертых, снижение требований к уровню квалификации, знанию языка и пр. обусловили возрастание доли нелегальной иммиграции в ее общем объеме. При этом в нелегальную эмиграцию стали втягиваться граждане не только бывших колоний, но и других стран (афганцы, иранцы, йеменцы и пр.), которые, как правило, не знают европейских языков, приносят с собой традиционные отношения и т.п. Сменился состав эмигрантов даже из бывших колоний: они выросли уже в независимой стране, живущей по своим законам, традициям, говорят на родном языке и т.п. Поэтому они оказываются также полными чужаками в принимающей стране. Естественно, это не способствует налаживанию нормальных отношений с местным населением.
Сама нелегальность прибытия и пребывания в принимающей стране неизбежно связывает иммигрантов с криминальными структурами, вынуждает их участвовать в торговле наркотиками, «живым товаром», а, в конечном счете, лишает возможности найти законное занятие. В результате иммигрант оказывается вне принимающего общества, которое относится к нему если и не враждебно, то достаточно недоброжелательно. В качестве компенсации и противодействия этому он поселяется в особом пригороде среди своих компатриотов, поддерживает традиционные связи с ними, плохо знает язык и местное право, не видит смысла в обучении детей в официальной школе и т.п. Очень быстро он примыкает к какой-то неформальной земляческой группе. Последняя, в известной степени превращается в самодовлеющее целое: она обладает своими религиозными организациями, школами, своеобразными культурными организациями, сферой обслуживания и даже судами.
Но, возникнув как организация низших слоев иммигрантов, в дальнейшем такое землячество зачастую превращается в центр притяжения для всех типов иммигрантов данного этноса, включая даже специалистов высшей квалификации, вполне успешно интегрирующихся в принимающее общество. В основе этого явления лежит как сохранение остатков архаичных отношений в данном этносе, так и вполне естественное стремление приобщить детей к культуре предков.
Следствием стало формирование так называемого мультикультурного общества в развитых странах, в котором взаимодействуют, наряду с индивидами-гражданами данной страны, этно-конфессиональные общины, связанные языком, конфессией, культурой и пр. При этом в большинстве развитых стран численность и мощь этих эмигрантских общин, не стремящихся к интеграции в принимающее общество, возрастают. Так, в 90-х годах доля иностранцев в населении Великобритании достигла 3,3%, Франции – 6,4%, Германии – 8,2%, Бельгии – 9,1%, в США – 25%. Возникновение мультикультурного общества, разрывая единое социально-политическое пространство, вызывает цивилизационный разлом в западном обществе, в перспективе угрожая возникновением новых острых противоречий. Массовая эмиграция из развивающихся в конце 20 в. вызвала раскол в правящей элите западных стран. Использование дешевого (зачастую и неполноправного) труда иммигрантов в течении десятилетий обеспечивало дополнительные прибыли предпринимательским кругам. Но в то же время она влечет за собой появление и нарастание этнических и конфессиональных противоречий между местным населением и чужаками-мигрантами, а иногда и между разными иммигрантскими общинами. В итоге происходит политизация этно-конфессиональных отношений. Отражением этих процессов является появление радикальных – крайне националистических и неофашистских партий (Австрия , Германия, Франция), которые начинают выступать за ограничение иммиграции и даже высылку иммигрантов. Более того, в европейских странах принимается законодательство, направленное на сдерживание притока населения извне, сокращение помощи беженцам и т.п.
Следует отметить еще одно обстоятельство. Во второй половине 20 в. структурная ломка экономики и формирование социального государства в развитых странах привели к ослаблению или даже ликвидации противоречий индустриального капитализма. Это породило развал старых социально-политических связей, охватывавших сравнительно крупные страты населения. В результате общество начинает состоять из массы сравнительно мелких групп, каждая из которых связана партикулярными интересами, что придает обществу несколько аморфный характер. Об этом, в частности, свидетельствует ослабление профсоюзов, падение доли занятых, охватываемых ими, и развал старых политических партий, появление массы мелких организаций, основанных на самых различных принципах и началах.
К тому же, иммигранты, прибывая из стран, где происходит становление капитализма, а, следовательно, и относительно современного классового общества, приносят с собой классовые отношения (иногда довольно архаичные), существующие в странах выезда. Поэтому этно-конфессиональные общины, возникающие в принимающих странах, обретают классовый характер. В результате аморфно-структурированное общество Севера не может найти адекватного ответа вызовам ни мультикультуризации, ни возрождению процессов классогенеза на части своего экономического и политического пространства.
Глерий Широков. 2003 год
В августе 2010 Тило Саррацин, немецкий политик, представитель СДПГ опубликовал скандальную книгу «Германия – самоликвидация, или Как мы поставили на карту нашу страну». В книге он подверг критике экономическую, социальную, демографическую, образовательную и миграционную политику немецких властей.
Вскоре немецкие политики, как глава МВД Германии Томас де Мезьер, премьер-министр Баварии Хорст Зеехофер и др.высказали свою точку зрения на политику мультикультурализма. В октябре 2010 канцлер ФРГ Ангела Меркель на конференции христианско-демократической молодежи заявила о полном крахе политики мультикультурализма: «Этот мультикультуралистский подход, согласно которому мы просто живем бок о бок, и все довольны, полностью провалился». Это заявление стало сенсацией во всем мире.
5 февраля 2011 премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон на конференции по безопасности в Мюнхене сделал заявление, что британские власти меняют свое отношение к политике мультикультурности, которая была популярной в западных странах. Британское общество нуждается в более крепкой национальной самоидентификации для того, чтобы предотвратить обращение людей к экстремизму: «Говоря честно, нам меньше нужна пассивная толерантность последних лет и много больше – мускулистый либерализм». Он далее отметил: «Создание более сильного чувства принадлежности к нации или месту, где живёшь, является ключом для достижения настоящей сплочённости, позволяющей людям сказать: «Я мусульманин, я индус, я христианин, но я лондонец тоже». Нам не удалось дать им видение общества, к которому они бы почувствовали желание принадлежать. Мы даже толерантно относимся к этим сегрегированным сообществам, чей образ жизни противоречит нашим ценностям».
В феврале 2010 президент Франции Николя Саркози также сделал заявление о том, что политика мультикультурализма в его стране потерпела крах: «Да, это провал. Дело в том, что во всех демократических сообществах уделяли слишком много внимания идентичности тех, кто приезжает в страну, и слишком мало внимания идентичности тех, кто их принимает. Общество, в котором общины сосуществуют рядом друг с другом, нам не нужно. Если кто-то приезжает во Францию, то он должен влиться в единое сообщество, являющееся национальным. Если кто-то с этим не согласен, пусть не приезжает во Францию.…Национальное французское общество не хочет менять образ жизни. Оно не намерено отказываться от принципа равенства между мужчинами и женщинами, от права девочек ходить в школу».
Мультикультурали́зм - политика, направленная на развитие и сохранение в отдельно взятой стране и в мире в целом культурных различий, и обосновывающая такую политику теория или идеология.
Мультикультурализм противопоставляется концепции «плавильного котла» (англ. melting pot), где предполагается слияние всех культур в одну. В качестве примеров можно привести Канаду, где культивируется мультикультурализм, и США, где традиционно провозглашается концепция «плавильного котла».
Мультикультурализм - один из аспектов толерантности, заключающийся в требовании параллельного существования культур в целях их взаимного проникновения, обогащения и развития в общечеловеческом русле массовой культуры. Идея мультикультурализма выдвигается главным образом в высокоразвитых обществах Европы, где издавна существует высокий уровень культурного развития. В современной Европе мультикультурализм предполагает прежде всего включение в её культурное поле элементов культур иммигрантов из стран «третьего мира» (в том числе из бывших колоний европейских стран).
Критики мультикультурализма утверждают, что в итоге получается полное разрушение многовековых культурных устоев, развитых культурных традиций, так как подобное смешение всегда ведёт к усреднению. По их мнению, если низкий уровень культурного развития пришельцев несомненно повышается, то высокий уровень культуры целевой страны мультикультурализма неизменно падает.
Мультикультурное общество
Культурно плюралистическое (“мультикультурное”) общество - это общество, в котором нет «господствующей культуры» (и в котором понятие «культура» не прикреплено к понятию «этнос»). Это общество, в котором индивидам предоставлена свобода выбирать, какие культурные образцы являются их “собственными”.
Культурное разнообразие – это не только и не столько этническое разнообразие. Это разнообразие жизненных стилей, культурных ориентаций и культурных тенденций. Культурный плюрализм состоит не в параллельном существовании автономных “идентичностей”, а в их взаимодействии, что предполагает как их взаимное проникновение, так и взаимную трансформацию.
Поэтому средоточие политик культурного плюрализма в демократическом обществе образует не поощрение “диалога” между этнолингвистическими и этноконфессиональными группами, а формирование общего коммуникационного пространства, которое по своей природе надэтнично.
Обоснование Мультикультурализма
Мультикультурализм, весьма противоречивое междисциплинарное явление, включающее идеологические, философские, художественные аспекты, и оперирующее в сферах антропологии, социологии, политологии, экономики, историографии, педагогики, наконец, литературоведения и философии. Это явление выступает в качестве выражения и одновременно, в какой- то мере обоснования плюралистичной культурной парадигмы, ставящей задачей предложить новое «идеальное» и часто утопическое видение в соответствии или по контрасту с активно дискутируемым идеалом общества и культуры «разнообразия».
Мультикультурализм - понятие достаточно новое для отечественной литературной критики и культурологии. Более того, сам термин вызывает нередко сомнения и неприятие, хотя и отечественные, и американские исследования прошлых лет изобиловали различными синонимами понятия «мультикультуры», такими как многосоставность, поликультура, множественность культурных традиций, не сливающихся в единство. Все это в определенной мере подготовило почву для современного бума, связанного с мультикультурализмом, очень многие элементы которого существовали, были заложены в американской традиции с начала ее самостоятельного бытования. Поскольку у нас общепринятого термина для определения данного феномена выработано еще не было, представляется целесообразным использовать термин «Мультикультурализм», на сегодняшний день достаточно устоявшийся в англоязычной традиции, а также соответствующее ему более широкое понятие мультикультуры, как основного предмета и идеала различных исследований, оперирующих в сфере поликультуры.
Понятие мультикультурализма и само стало сегодня «резиновым» термином, включающим огромное количество зачастую противоречивых тенденций и явлений, так что каждый из исследователей, обращающихся к этому феномену, вкладывает в него по сути свой смысл. В результате, в мультикультурализме оказываются нередко перемешаны и непримиримы, скорее политические, нежели собственно культурные парадигмы. Важно отметить уже теперь, что мультикультурный проект не является освободительным или напротив, узурпаторским, охранительным по своему пафосу, не имеет идеологии и, в конечном счете, этики и по существу может быть использован и используется культурными группами с совершенно противоположными целями. Это, однако, говорит скорее о его пластичности и внутренне современном характере, который сообщает уникальную возможность адаптации.
Мультикультурализм, будучи тесно связанным с постсовременными и в определенной мере, с постколониальными или посткультурными социальными, историческими, философскими теориями, он естественно получает развитие практически во всех странах, так или иначе отмеченных сосуществованием различных «неслиянных» культур и этносов.
В последние годы мультикультурные исследования стали все чаще занимать внимание ученых и Великобритании, и Франции, если речь идет о Европе, не говоря уже об объективно мультикультурных континентах Новой Зеландии, Африки, Австралии.
Для начала давайте определимся с терминами:
« Мультикультурали́зм — политика, направленная на сохранение и развитие в отдельно взятой стране и в мире в целом культурных различий, и обосновывающая такую политику теория или идеология, важной частью которой является признание прав за коллективными субъектами: этническими и культурными группами. Такие права могут выражаться в предоставлении возможности этническим и культурным общинам вести просветительскую деятельность и иметь собственные образовательные программы, строить школы, открывать библиотеки и объекты культового значения, выражать консолидированную политическую позицию во время выборов, и так далее».
Итак, как видим, следует понимать разницу между« глобальным» планетарным, так сказать, мультикультурализмом и мультикультурализмом« локальным» — воплощенном в рамках политики в какой-то конкретной стране. С планетарным мультикультурализмом, честно говоря, спорить сложно. Мир действительно по природе своей многообразен и, несмотря на все объективные процессы глобализации, полное уничтожение этого многообразия едва ли представляется целесообразным, да и вообще возможным. Поэтому у нас речь пойдет о мультикультурализме, как именно о внутригосударственной политической практике, поскольку сегодня данный термин, зачастую употребляется все-таки именно в таком контексте.
Сам термин« мультикультурализм» впервые появился в Канаде в начале 60-ых. Воцарение же его в качестве официальной идеологической доктрины европейских стран началось позднее в 70-ых, хотя неофициально политика, соответствующая общим принципам мультикультурализма, начала проводиться раньше.
Этому в значительной мере способствовали следующие причины:
- Прежде всего — послевоенный экономический подъем, для осуществления которого некоторым странам пришлось наладить приток мигрантов(в основном это были мигранты из бывших колоний этих стран), о проблемах ассимиляции которых власти думать не хотели.
- Засилье в европейском истеблишменте левых сил разной степени умеренности(под видом« левых-либералов», «евросоциалистов», «социал-демократов» и прочих« культурных марксистов»), для которых мультикультурализм стал логическим развитием идей интернационализма и космополитизма, по сути — своеобразной адаптацией этих идей к миру так и не исчезнувших национальных государств;
- Наследие Второй Мировой, после которой этноцентричный национализм(способный противостоять мультикультурализму или, по крайней мере, сдерживать его) был полностью маргинализирован и вытеснен из большой политики, что, собственно, и привело к установлению политической монополии левых во власти, каковая монополия не прекращается в Европе и по сей день.
- Развившийся комплекс вины жителей бывших империй перед странами-колониями и общий рост гуманизма, вызванный влиянием левой пропаганды, особенно успешной на фоне небывалого роста уровня жизни европейцев(ставшего, в свою очередь, следствием научно-технического прогресса).
Таким образом, мультикультурализм стал приемлемой формой компенсации исторических комплексов« просвещенного белого человека» и удобным идеологическим обоснованием новой миграционной политики, а позднее оказался и весьма выгодным для правящих лево-либеральных партий и в ином аспекте, поскольку позволял им обеспечить себе практически неиссякаемый электоральный ресурс за счет раздачи мигрантам гражданства и предоставления всевозможной« социалки» в обмен на лояльность.
Тем не менее, если рассматривать мультикультурализм с точки зрения официально объявленных им целей или хотя бы просто с точки зрения интересов европейского общества, то можно смело констатировать, что за полвека своего существования данная политическая концепция явила свою полную несостоятельность. В подтверждение этого в 2011 году ее провал был официально признан главами крупнейших европейских государств — Германии, Франции и Великобритании. Однако при этом нынешние европейские элиты пока не спешат предлагать какие-либо альтернативные пути развития или реформы, направленные на преодоление негативных последствий мультикультурного эксперимента.
Не стоит думать, что мультикультурализм — исключительно европейская проблема. В той или иной форме он не обошел практически не одной страны« Западного Мира». К примеру, многие любят противопоставлять миграционной политике ЕС миграционную политику США, объясняя это тем, что в США якобы нет никакого мультикультурализма, а вместо него есть« плавильный котел», который переправляет всех мигрантов в единую американскую культуру. На самом деле подобные заявления не вполне соответствуют действительности. «Плавильный котел» в США работал исключительно для мигрантов из Европы и в некоторой(но уже далеко не полной) мере для населения центральноафриканского происхождения. Во второй же половине 20 века, с началом новой волны массовой миграции из стран исламского Мира, Азии и Латинской Америки миграционная и национальная политика США по сути поехала по тем же рельсам, что и европейская. В нюансах, конечно, есть различия, но в общем и целом ситуации в ЕС и США схожие и проблемы, связанные с миграцией, полностью идентичны. 2015 учебный год стал первым годом в истории США, когда количество учеников потомков выходцев из африканских и латиноамериканских стран превысило количество учеников европейского происхождения. Или вспомните недавние кадры« расовых бунтов», где чернокожие граждане США и выходцы из Латинской Америки успешно солидаризировались, как« нация цветных» против« нации белых». Все это лишний раз напоминает о том, что суть политики не в официальной терминологии, а в том, что происходит на улицах у вас за окном. Если мигрантов слишком много, то мультикультурализм наступает сам по себе, поскольку страна оказывается не в состоянии переварить такое их количество и неизбежно возникают те же диаспоры, гетто, конфликты« понаехавших» с «коренными» и прочие характерные проблемы. Просто где-то это пытаются не афишировать и прикрыть красивой пропагандой, а где-то — выставляют за «политические и культурные достижения».
В России тоже была своя специфическая форма мультикультурализма, которая утвердилась при большевиках. Мультикультурализм по-советски выражался в «расцвете культур братских союзных республик» — «национальных по форме и социалистических по содержанию» , которые, при посильном участии государства, плодились на карте, как грибы после дождя и надежно укоренялись в качестве обособленных этно-культурных кластеров(справедливости ради стоит отметить, что некоторые из этих республик являлись обособленными этно-культурными кластерами и прежде, но советская власть сделала немало для их усиления в таковом качестве, а так же наплодила новых« кластеров» там, где для их появления не существовало никаких исторических предпосылок). Внешне наш мультикультурализм отличался от европейского ввиду довольно строго ограниченной внутренней миграции в СССР, но тем не менее, он являлся важной составляющей советской национальной политики и подготовил идеологическую почву для последующего перехода уже современной России на рельсы« традиционного» мультикультурализма, который мы с вами имеем удовольствие наблюдать сегодня и который президент Путин назвал «одной из главных исторических скреп России» . Но это уже немного другая история, предлагаю в нее сейчас не углубляться.
Давайте теперь попробуем разобраться, почему все попытки воплотить мультикультурализм на практике потерпели крах? Я вижу этому несколько ключевых причин.
Во-первых , вся философия мультикультурализма исходит из ничем не обоснованного утверждения о возможности длительного мирного сосуществования разных(и даже откровенно враждебных друг другу) культур в рамках единого политического пространства и единой гражданской идентичности. А так же о каком-то исключительно« взаимно-обогащающем» эффекте подобного сосуществования. Конечно, в истории нередко случались ситуации, когда разнокультурным народам в силу каких-либо обстоятельств приходилось длительное время существовать бок о бок. Возможно, что иногда они действительно друг друга при этом чем-то обогащали(равно как и возможно то, что никто никого не обогащал или, что обогащался кто-то один за счёт другого, причем последнее, думается мне, бывало намного чаще). Однако подобное общежитие всегда рассматривалось скорее как вынужденное временное неудобство, а не как благо и тем более не как самоцель. Как правило, такое сожительство происходило при наличии определенного баланса сил, который не позволял одной стороне« выпилить» другую или сделать это без невосполнимых для себя потерь. Но как только силы явно склонялись в чью-то пользу, непремнно происходило или полное« выпиливание» конкурентов(с обязательным припоминанием всего, что накопилось за годы« мультикультурной дружбы»), или их изгнание, или насильственная ассимиляция, или же некая комбинация всех трех вариантов. В истории любого народа подобные страницы непременно отмечены, как« особо черные»(если, конечно, эту историю пишут не победившие инородцы для« совместного пользования»).
Во-вторых , отказ правительства какой-либо страны от ассимиляции мигрантов в угоду сохранению ими всесторонней обособленности от коренного населения(в чем и состоит суть мультикультурализма), или же завоз их в таком количестве, при котором ассимиляция делается физически невозможной, приводит к тому, что мигранты формируют в принявшей их стране закрытые землячества с высоким уровнем внутренней солидарности(часто гораздо более высокой, чем у коренного населения) и представлениями о собственных интересах, каковые землячества вскоре становятся отдельными субъектами внутренней политики государства. При этом особенно важен тот факт, что мигранты привозят с собой не только свою культуру, но и свою историческую память(далеко не всегда позитивную в отношении принимающей стороны), которая неизбежно передается их детям, растущим уже на новом месте и, более того, зачастую сохраняют политическую лояльность в отношении своих исторических родин, а следовательно являются потенциальными агентами влияния других государств. Не знаю, есть ли необходимость объяснять все перспективы подобного положения вещей? В конечном счете, все это приводит к тому, что мигранты и коренные жители принявшей их страны начинают все чаще рассматривать друг друга не как добрых соседей, а как конкурентов в борьбе за жизненное пространство и/или сведение исторических счетов, что создает почву для конфликтов и политической нестабильности.
В-третьих , несмотря на культурное многообразие, мультикультурализм предполагает наличие в обществе единого правового пространства, то есть единых законов. При этом полностью игнорируется тот банальный факт, что культура и Право находятся друг с другом в неразрывной связи. Ведь представления любого народа о Праве никогда не возникают на пустом месте, они всегда строятся, прежде всего, на его уникальном историческом опыте и культурных особенностях(даже если имеет место какое-то частичное заимствование или навязывание). И если у народов близких культур эти представления могут быть схожими, что позволяет создавать для них унифицированные нормы права, то у народов с сильно различающимися культурами и представления о праве могут весьма сильно различаться. Проще говоря, в обществе, где нет единой культуры — не будет и единых, одинаково признаваемых всеми, законов. И даже при наличии в таком обществе какой-то неофициально доминирующей культуры(как правило, это культура титульной нации, составляющей большинство граждан), эта культура будет обречена пребывать в вечном конфликте с инокультурными соседями, которые будут все время стремиться вырваться из-под юрисдикции чуждых им правил общежития и при первой же возможности станут навязывать свои собственные законы всем остальным. И это вовсе не голословные утверждения, сегодня известно уже множество примеров, когда мигранты, составив большинство населения на какой-либо территории, частично или полностью отказываются соблюдать государственные законы и начинают формировать на этой территории “зону теневого права”, основанную на их собственных порядках. При этом проживающее там коренное население фактически ставится перед выбором — соблюдать навязываемые мигрантами новые правила или стать жертвой дискриминации с их стороны, что нередко ведет к тому, что люди просто переезжают из таких районов. В некоторых странах политика мультикультурализма привела к образованию не просто мусульманских кварталов, а влиятельных и крайне агрессивных политических лобби, на официальном уровне требующих для мусульман всевозможных преференций и уступок(как то, например, создания местного шариатского самоуправления, легализации многоженства, запрета на официальное празднование Рождества, запрета на блюда из свинины в ресторанах и прочих, казалось бы, немыслимых вещей). Причем во многом данные лобби уже добиваются своего. И это не говоря о многих других неудобствах, с которыми люди вынуждены сталкиваться в обществе, не имеющем единой культуры.
Иными словами, главная проблема мультикультурализма заключается в его противоречии с самим собой и объективной исторической реальностью. Стоит ли описывать перспективы такого общества, где один считает, что ПО ЗАКОНУ девочек можно любить с шестнадцати, другой — что с девяти; где один считает, что жена должна быть одна, другой — что четыре; где один считает, что за оскорбление достаточно, по крайности, дать в морду, другой — что нужно обязательно перерезать горло; где один считает, что преступление — это женщина в миниюбке, а другой — что в парандже… продолжать можно до бесконечности. И каждый искренне убежден, что именно его законы — «истинные», потому что так принято в его культуре.
Сможет ли такое общество эффективно развиваться? Сможет ли оно, при случае, отстоять себя перед внешней угрозой? Ответ очевиден. Конечно, нет. Такое общество нежизнеспособно и вскоре погибнет, став или жертвой внутренних конфликтов(в этом случае на его месте образуется уже совершенно новый исторический субъект или субъекты), или сделается добычей более сплоченных и организованных соседей.
Пожалуй, об успешности мультикультурализма можно было бы рассуждать только в том случае, если бы его готовы одновременно принять все народы нашей планеты. Но этому, как ни странно, мешает именно то, за что мультикультурализм сражается — многообразие культур, каждая из которых, конечно, желает сохранить и защитить себя, но далеко не всегда обладает той степенью “просвещения”, чтобы быть готовой сохранять и защищать на своей территории кого-то еще. Но даже если бы эта проблема решилась, осталась бы другая(еще более сложная) — взаимное проникновение культур всё равно не стало бы по-настоящему взаимным, потому что все мигранты отправляются туда, где жизнь лучше и где кто-то уже, конечно, живет и делиться своей« лучшей жизнью» с кем попало желанием отнюдь не горит, а если и грезит чем-то подобным в своих сытых фантазиях, то только пока не придется делиться взаправду. И поскольку сделать условия жизни на всей планете одинаковыми(точнее, одинаково хорошими) не представляется возможным, мультикультурализм, как его ни крути, неизбежно будет представлять собой« игру в одни ворота».
Чем быстрее все это дойдет до европейских(а так же российских и американских) политиков и до критической массы простых граждан, тем быстрее и безболезненнее мы сможем разрешить тот глобальный цивилизационный кризис в котором сегодня оказался весь Мир Европейской культурыи свернуть с той дороги, которая очевидно ведет в пропасть.
один из аспектов толерантности, заключающийся в требовании смешения культур в целях их взаимного проникновения, обогащения и развития в общечеловеческом русле массовой культуры. На деле это требование выдвигается исключительно к высокоразвитым обществам Европы, в которых издавна существует высокий уровень культурного развития. Адепты общечеловеческих ценностей требуют от таких обществ включения в их культурное поле элементов культур пришлых народов, которые либо были в свое время колонизированы страной-метрополией, либо просто в силу недалекого географического положения любят нелегально проникать в страны с высоким уровнем жизни, ища более легкого хлеба, нежели у себя на родине. В итоге получается полное разрушение многовековых культурных устоев, развитых культурных традиций, т. к. подобное смешение всегда ведет к усреднению. И если низкий уровень культурного развития пришельцев несомненно повышается, то нет ничего удивительного в том, что высокий уровень культуры целевой страны мультикультурализма неизменно падает.
В качестве примера государства, наиболее сильно пострадавшего от идеологии мультикультурализма, можно привести Францию, которая в последнее время превращается в колонию какой-то ужасной негроарабской страны. Естественно, что культурный уровень Франции в целом и ее жителей в частности неуклонно падает. Тем не менее, обычные французы, полностью вкусившие плоды толерантности, не видят в этом ничего страшного, но более того, доходит до требований увеличить дотации пришельцев (погромы во Франции в конце 2005 года обычно у французского обывателя вызывали только жалость к нелегкой доле погромщиков и требования повысить им социальные пособия).
См. также: ксенофобия, общечеловеческие ценности, открытое общество, права женщин, прогрессивное человечество, раса, реформа школьного образования, скинхеды, трудовые мигранты.
