Личность террориста, совершающего преступления. Осужденный террорист как особый тип личности

Введение

Глава 1. Личность осужденного террориста: понятие, история, методы изучения

1. Личность осужденного террориста как криминологическая и правовая категории 14

2. Учение о терроризме и личности осужденного террориста -история вопроса 27

3. Методика криминологического изучения личности осужденного террориста 55

Глава 2. Характеристика личности осужденного террориста

1. Социально-демографические показатели 66

2. Уголовно-правовые и уголовно-исполнительные показатели 77

3. Криминологические и психологические признаки 95

Глава 3. Учет личностных особенностей террориста при назначении и исполнении наказания

1. Осужденный террорист как особый тип личности 115

2. Оптимизация наказания в отношении террористов 135

Заключение 146

Список использованной литературы 153

Приложение 167

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Криминальная ситуация в России постоянно фиксирует наличие преступлений террористического характера. Их состояние в динамике, по статистическим отчетам, выглядит следующим образом: терроризм (ст. 205 УК РФ) - 1997 г. - 32; 1998 г. - 21; 1999 г. - 20; 2000 г.-135; 2001 г. - 327; 2002 г. - 360; 2003 г. - 561; 2004 г. -265; захват заложника (ст. 206 УК РФ) в указанные годы составил соответственно - 114, 69, 64, 49, 32, 39, 34, 22; заведомо ложное сообщение об акте терроризма (ст. 207 УК РФ) - 1386, 2002, 3462, 4035, 5323, 6762, 7811, 9022; организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем (ст. 208 УК РФ) -9, 2, 9, 340, 165, 135, 267, 212. Количество выявленных лиц, совершивших указанные преступления: терроризм (ст. 205 УКРФ) - 10, 7, 0, 24, 49, 65, 63, 43; захват заложника (ст. 206 УК РФ) - 112, 57, 32, 29, 31, 23, 25, 15; заведомо ложное сообщение об акте терроризма (ст. 207 УК РФ) - 288, 332, 517, 608, 581, 625, 707, 1229; организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем (ст. 208 УК РФ) - 9, 5,6, 189, 1Q9, 164,221, 158. Если, по официальным статистическим данным, в 1993 г. было выявлено 15 лиц, совершивших преступления террористического характера, то в 2004 г. -1019. Это не могло не повлечь увеличения количества лиц, осужденных за их совершение и отбывающих наказание. Проблема исполнения наказания в отношении осужденных террористов стала настолько актуальной, что Федеральным законом от 9 мая 2005 года отменила ч. 3 ст. 73 УИК РФ, в соответствии с которой осужденные при особо опасном рецидиве преступлений, осужденные к пожизненному лишению свободы, осужденные к отбыванию лишения свободы в тюрьме, осужденные, которым смертная казнь в порядке помилования заменена лишением свободы, осужденные женщины, несовершеннолетние осужденные, а также осужденные - иностранные граждане и лица без гражданства направлялись для отбывания наказания по месту нахождения соответствующих исправительных учреждений. Указанная статья была дополнена частью четвертой. Согласно ей осужденные за преступления,

4 предусмотренные ст. 126, ч. 1-3, ст. 127, ст. 205-206, ч. 1 ст. 208, ст. 209-211, 275, 277-279, 281, 317, ч. 3 ст. 321, ч. 2 ст. 360 УК РФ, и ряд других категорий направляются для отбывания наказания в соответствующие исправительные учреждения, расположенные в местах, определяемых федеральным

органом уголовно-исполнительной системы.

В связи с повышенной опасностью рассматриваемой категории преступлений заслуживает самого пристального внимания криминологическое изучение личности террориста, осужденного за его совершение как особого типа осужденного. Не зная свойств и характерных особенностей личности террориста, невозможно понять причины совершения им преступления, без чего, в свою очередь, невозможно вести речь о предупреждении рецидива преступлений, результативном воздействии на нее. Криминологическое изучение личности осужденного террориста позволяет определить их качественные отличия от других осужденных в целом, отдельных категорий - убийц, грабителей и т. д.

Эффективность борьбы с преступностью в целом и преступлениями террористического характера в частности не может быть результативной без глубокого знания того, кто и почему совершает преступления. Оценка состояния и динамики преступности, прогноз ее тенденций зависят от обобщенных данных о личности людей, совершающих преступления, характеристики контингента этих лиц по полу, возрасту, семейному положению, культурно-образовательному уровню, ведущим социально-ролевым свойствам, особенностям психологии, свойствам и т. д.

Изучение личности осужденного террориста позволяет выявить такие типовые особенности субъектов и ситуаций совершения преступления, которые необходимы для организации предупредительной работы на уровне изучаемого вида преступности (преступность в уголовно-исполнительной системе, или пенитенциарной преступности) и категорий преступников (пенитенциарных преступников).

Известно, что криминологическое изучение личности осужденного проводится на разных уровнях: на индивидуальном уровне оно направлено на установление характерных свойств (особенностей) личности конкретного осужденного, что имеет значение для индивидуальной профилактики; на групповом уровне изучаются категории и типы осужденных, выделяемых как по сходству совершаемых преступлений, так и по содержанию личностных социально значимых свойств субъектов деяний. В нашем случае мы избрали изучение личности осужденного террориста. Такой подход дает возможность раскрыть наиболее общие свойства личности осужденного изучаемой категории, ее элементы, структуру, определить причины и условия преступности и линию мер ее предупреждения.

Личность осужденного изучается многими науками пенитенциарного цикла - уголовно-исполнительным правом, пенитенциарной психологией, пенитенциарной педагогикой, пенитенциарной медициной. Ее изучение является и предметом криминологии. Криминологическое изучение осужденных террористов представляет собой ретроспективный анализ личности преступника, выступает как метод (направление) познания причины и механизма формирования преступного поведения этой личности.

Противодействие терроризму - сложная и многоплановая задача, включающая в себя систему разноплановых мероприятий. Поэтому вполне закономерным является переосмысление всех возможностей в предупреждении терроризма. Это обоснованно стимулирует криминологическую науку на изучение новых аспектов проблемы. Изучение личности осужденного террориста отдельно от изучения личности террориста преступника обусловливается изменением черт первых во время отбывания наказания. Поэтому в рамках изучения личности преступника-террориста криминологическое изучение личности осужденного, совершившего преступление террористического характера, является одним из указанных «мероприятий».

Актуальность темы исследования вызывается также необходимостью совершенствования методик криминологического изучения личности осуж-

денных террористов в целях выработки более совершенных мер по предупреждению преступлений, рецидива с их стороны.

Объект исследования - выступают общественные отношения, складывающиеся в процессе исполнения наказаний в отношении лиц, осужденных за действия террористической направленности.

Предметом исследования являются криминологические и уголовно-исполнительные признаки и характеристики личности осужденного террориста.

Цель и задачи исследования. Целью настоящего исследования является определение типичных характеристик личности осужденного террориста и выработка на этой основе предложений по совершенствованию применения и исполнения наказаний в отношении них.

Для достижения поставленной цели формулируются следующие задачи:

w- определить специфические социально-демографические, уголовно-правовые, уголовно-исполнительные, криминологические признаки личности осужденного террориста;

сформулировать определение понятия личности изучаемой категории осужденных, унифицировать ее терминологическую основу;

изучить историю терроризма, историю изучения личности преступников, осужденных за совершение преступлений террористического характера;

осуществить сравнительно-правовой анализ норм о назначении наказаний за совершение преступлений террористического характера, об их исполнении по законодательству зарубежных стран.

7 Методологической основой исследования являются положения материалистической диалектики как всеобщего метода познания. Помимо этого, в процессе подготовки диссертации использовались следующие методы криминологического исследования:

Историко-правовой, применительно к изучению генезиса личности
осужденного террориста в ходе развития теории и практики криминологиче
ского изучения-личности преступника;

сравнительного правоведения, включающий анализ опыта назначения и исполнения наказания в отношении террористов в зарубежных странах;

статистический, включающий сбор и анализ статистических данных о лицах, совершивших преступления террористического характера;

изучения материалов уголовных дел о лицах, совершивших указанные преступления;

Контент-анализ, предполагающий изучение аналитических справок,
обзоров, планов, методических пособий, публикаций в средствах массовой
информации по тематике исследования.

В ходе исследования диссертант опирался на научные труды в области борьбы с терроризмом, изучения личности преступника, осужденного следующих авторов: Ю.М. Антоняна, З.А. Астемирова, И.П. Башкатова, М.Н. Гернета, В.Г. Дебольского, В.Г. Деева, О.М. Дуканова, В.А. Елеонского, А.С. Михлина, В.Ф. Пирожкова, К.К. Платонова, В.М. Позднякова, Е.А. Саб-линой, А.Б. Сахарова, Н.А. Стручкова, А.Н. Сухова, А.И. Ушатикова, И.В. Шмарова и др.

Нормативно-правовую базу исследования составляют: Конвенция Совета Европы по борьбе с терроризмом от 15 декабря 1977 г. (ратифицирована Федеральным законом от 7 июля 2000 г.), Федеральный закон «О борьбе с терроризмом» от 25 июля 1998 г., Постановление Правительства Российской Федерации «О мерах противодействия терроризму» от 29 сентября 1999 г., Уголовный кодекс Российской Федерации, Уголовно-исполнительный кодекс

8 Российской Федерации, уголовное и уголовно-исполнительное законодательство стран СНГ и других зарубежных стан.

Эмпирическую базу исследования составили результаты изучения и обобщения 30 уголовных дел в отношении лиц, совершивших преступления террористического характера, анкетирования 90 осужденных за указанные преступления и отбывающих наказание в виде лишения свободы в исправительных учреждениях Ставропольского края, Ростовской области; материалы специальной переписи осужденных, статистические данные Федеральной службы исполнения наказаний, результаты социологического исследования других авторов.

Научная новизна исследования определяется тем, что изучение лич
ности осужденного террориста является первой работой монографического
характера. Оно осуществлено в условиях обновляющегося уголовного и уго
ловно-исполнительного законодательства: установление ответственности за
вовлечение в совершение преступлений террористического характера или
иное содействие их совершению - ст. 205" УК РФ (ФЗ от 8 декабря 2003 г.),
изменение ст. 73 УИК РФ (ФЗ от 9 мая 2005 г.), определяющий иной порядок
(по сравнению с другими категориями осужденных) определения места от
бывания лишения свободы лицам, осужденным, в том числе, за преступления
террористического характера. Соискатель предпринял попытку описать осо
бенности применения традиционных методов криминологического исследо
вания личности осужденных к изучаемой категории, с учетом особенностей
их социально-демографических, уголовно-правовых, уголовно-

исполнительных, криминологических психологических характеристик.

Основные положения, выносимые на защиту, вытекают из целей и задач диссертационного исследования. К ним относятся:

1. Определение понятия осужденного террориста: «Под осужденным террористом понимается лицо, совершившее хотя бы одно из преступлений, ответственность за которое предусмотрена ст. 205-208, 277, 360 УК

9 РФ, другие преступления, совершенные в террористических целях, осужденное за него в установленном законом порядке и отбывающее наказание».

Под криминологическим изучением личности осужденного террориста следует понимать изучение особенностей его личностных свойств, специфических детерминант преступного поведения с целью разработки научно обоснованных рекомендаций по предупреждению рецидива преступлений террористического характера.

Периодизация учения о терроризме, личности осужденного террориста:

Первый этап - появление в законодательстве терминов, в определениях которых содержатся отдельные элементы понятия терроризма - «воровство», «бунт», «заговор», «мятеж» (середина - вторая половина средних веков; Уложение царя Алексея Михайловича; Свод законов Российской Империи, Уголовное уложение 1649 г.).

Второй этап - закрепление в законодательстве терминов «шайка», «преступное сообщество» (Уголовное уложение 1845 г.).

Третий этап (вторая половина XIX - начало XX века) связан с обращением ученых и практиков к проблеме изучения личности осужденного (заключенного) в целом (М.Н. Гернет, СВ. Познышев).

Четвертый этап (конец двадцатых годов XX века) обусловлен разработкой и применением при изучении личности осужденных методик и техники изучения (М.Н. Черпец, А.Е. Петрова, Б.С. Утевский, Ю.Ю. Бехтерев, Н.В. Петровский).

Пятый этап - (конец 50-х - 80-е годы XX столетия) связан с созданием структур в практических органах, занимающихся изучением личности и среды осужденных, появлением научных трудов по данной проблеме (Ю.М. Антонян, Б.С. Сахаров, И.М. Романенко, А.Б. Сахателиров, А.С. Мих-лин, В.Г. Деев). В это время в уголовном законодательстве появляется термин «террористический акт».

10 Шестой этап (конец XX - начало XXI столетия). Введение в уголовно-исполнительное законодательство нормы, предусматривающей содержание осужденных террористов в исправительных учреждениях за пределами региона его проживания. В тематике научных исследований Академии ФСИН России впервые в России появляется тема изучения личности осужденного террориста.

Предложение о целесообразности закрепления в действующем уголовно-исполнительном законодательстве нормативной модели исследования личности осужденного террориста, внедрения в практику анкетного опроса осужденных разработки алгоритма прогнозирования дальнейшего поведения указанных лиц. Данная задача требует совместных усилий юристов, психологов, специалистов в теории управления. Это в значительной мере может обеспечить большую эффективность применения уголовного и уголовно-исполнительного законов.

Типичные личностные свойства осужденного террориста: мужчина в возрасте 28 лет; имеет крепкие семейные узы; относительно невысокий образовательный уровень - 8,3 класса; без определенных занятий; к религии относится положительно, является мусульманином; судим впервые; при совершении преступления в соучастии главным образом выполнял роль исполнителя; характерная форма соучастия - группа лиц по предварительному сговору; осужден к длительному сроку наказания - 13 лет; во время отбывания наказания характеризуется отрицательно; в воспитательных мероприятиях участия не принимает; в исправительном учреждении в большинстве случаев не работает, как правило, по объективным причинам; по объективным причинам не учится; не участвует в работе самодеятельных организаций; совершил преступление на почве мести; не признает себя виновным; имеет религиозные и общественно-политические убеждения, житейские взгляды, непосредственные, поверхностные и материальные интересы, социальные ориентации, предметно-практические умения, перцептивные и двигательные навыки, физиологические привычки; обладает подражательным, ре-

активным и агрессивным стереотипом поведения; имеет элементарные (связанные с витальными потребностями) установки; обладает сильными низшими (биологическими) мотивами.

Для личности осужденного террориста характерно негативное мироощущение, которое возникает под воздействием ряда факторов. Определяющим среди них является несоответствие между образом идеальной модели мира и самого себя в реальной действительности и возможностями самореализации. Это противоречие с идеалом трансформируется в субъективное ощущение личной и социальной неадекватности. Деятельность террориста принимает характер деструктивной самореализации. При этом через отрицание зарождается новая умозрительная концепция уверенности в своей правоте, которая сводит к минимуму возможности позитивного воздействия на осужденного террориста.

6. Предложения по совершенствованию уголовного законодательства, вытекающие из особенностей криминологических свойств личности осужденных террористов. В частности предлагается:

а) установить единый возраст уголовной ответственности за терроризм
в УК всех стран - участниц СНГ - 14 лет;

б) установить в УК государств Содружества единые размеры наказа
ний, особенно за квалифицированные и особо квалифицированные составы
терроризма;

в) предусмотреть в УК РФ уголовную ответственность за создание тер
рористической группы или террористической организации, руководство та
кой группой или организацией либо участие в ней, а равно материальное, ор
ганизационное или иное содействие созданию или деятельности террористи
ческой группы или террористической организации (по аналогии с ч. 4 ст. 258
УК Украины);

г) расширить целевые признаки терроризма (ст. 205 УК РФ) за счет
введения в их число - воздействие на другие структуры государства и обще-

ства; воспрепятствование политической, служебной или иной общественно-политической деятельности;

д) ввести в УК РФ нормы об ответственности за распространение материалов, содержащих указания по совершению террористических действий.

Учитывая то, что акты терроризма совершаются, как правило, фанатиками, одержимыми какой-либо идеей и готовыми умереть за нее, то в отношении их наказание может достичь двух целей: частной превенции и восстановления социальной справедливости. В связи с этим в ст. 205 УК РФ необходимо ввести санкцию в виде смертной казни.

Исходя из двустороннего понимания исправления (юридическое -страх перед наказанием и исправление в собственном смысле слова - выработка у лица стойкой привычки нормального поведения) считаем, что к осужденным террористам реально применимо первое понятие исправления. Совершение преступления террористического характера лицом, глубоко верующим на религиозной почве в справедливость содеянного, ставит под сомнение возможность коренного изменения его мировоззрения.

С учетом особенностей личностных характеристик осужденных террористов последних следует размещать в исправительных учреждениях небольшими группами (не более трех человек), а лучше - по одному. Данную норму следует закрепить в ведомственном нормативном акте.

10. Исходя из фактической роли органов и учреждений Федеральной
службы исполнения наказаний в деле борьбы с терроризмом целесообразно
внести изменение в Федеральный закон «О борьбе с терроризмом» в части
отнесения последней к субъектам, непосредственно участвующим и осуще
ствляющим борьбу с терроризмом (ч. 3 ст. 6), а не к «субъектам, участвую
щим в предупреждении, выявлении и пресечении террористической деятель
ности в пределах своей компетентности» (ч. 4 ст. 6).

Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования обусловлена анализом теоретических и практических проблем, сформулированных в диссертации, выводами и предложениями практическо-

13 го характера. Результаты исследования могут использоваться для более углубленной научной разработки теории профилактики преступлений в период отбывания террористами наказания. Они вносят свой вклад в теорию типоло-гизации и классификации преступников (осужденных), в частности, в развитие учения о личности осужденного определенной категории и личности осужденного определенного вида.

Основные выводы и предложения могут быть использованы: в процессе совершенствования уголовного и уголовно-исполнительного законодательства, повседневной индивидуально-воспитательной работе в исправительных учреждениях, в которых отбывают наказание осужденные террористы, предупредительно-профилактической работе правоохранительных органов; в учебном процессе, при преподавании курсов «Уголовное право», «Уголовно-исполнительное право», «Криминология и профилактика преступлений», «Пенитенциарная педагогика», «Пенитенциарная психология».

Апробация результатов исследования. Основные теоретические разработки и положения диссертации докладывались и обсуждались на заседании кафедр уголовного права и криминологии, уголовно-исполнительного права Академии права и управления Федеральной службы исполнения наказаний, теоретических и научно-практических семинарах, международной научно-практической конференции «50 лет Минимальным стандартным правилам обращения с заключенными: опыт, проблемы и перспективы реализации» в октябре 2005 г. (г. Рязань), на совместном российско-норвежском семинаре «Актуальные вопросы исполнения уголовных наказаний в России и Норвегии» (Рязань, 2005 г.); на научно-практической конференции «Преступление и наказание: теория и практика» (Рязань, 2005 г.). Они также представлены в научных публикациях соискателя.

Личность осужденного террориста как криминологическая и правовая категории

Известно, что личности вообще нет, она всегда конкретна. Но эта конкретность воплощает в себе определенные социальные и индивидуальные качества, в которых отразились социальные отношения, имеющие место в данном обществе. Являясь особенной, каждая личность несет в себе отпечаток тех общественных условий, в которых она живет и действует временно, как общественное существо. Своеобразие личности осужденного террориста проявляется прежде всего в ее социальности, правовом, психологическом облике: возрасте, семейном положении, мотиве совершенного преступления, интересах, установках, уровне субъективного контроля своего поведения и др. На их развитие большое влияние оказывает та микросреда, в которой протекает их жизнедеятельность.

В то же время, по мнению соискателя, нельзя сводить личность осужденного только к влиянию на него социального окружения, к совокупности выполняемых функций в период отбывания наказания. «Неверно противопоставлять социальное психологическому, поскольку социальные влияния оказываются через психологическое, которое, в свою очередь, есть результат прошлого социального влияния»1.

В чем же сущность понятия «личность» вообще и «личность осужденного террориста» в частности? Категория «личность» представляет собой частно-научную категорию гуманитарных и общественных наук. В работах С. Л. Рубинштейна2, А. В. Петровского 1,

М.Г. Ярошевского1, Ж. Пиаже2, А.А. Смирнова3, Л.С. Выготского4, в которых затрагиваются вопросы систематизации понятийного аппарата психологии, категория «личность» обоснованно включена в число базисных категорий психологической науки.

Приближение к однозначному определению понятия личности необходимо лишь на наиболее общем уровне, где она выступает как объект, единый для различных наук. Конкретная наука, изучающая личность, основываясь на этом общем определении, должна выделять в личности те видовые признаки, которые являются существенными с точки зрения предмета и задач данной науки.

Личность как явление выступает во внешне наблюдаемых особенностях социально значимой активности человека - ее деятельности, социального поведения, образа жизни и т. д. Сущность личности заключается в особенностях психических свойств, детерминирующих социальную активность человека. Среди таких свойств имеются наиболее значимые, определяющие основные характеристики этой активности. Форма представляет собой устойчивую характеристику личности как целостного образования. Она выполняет системообразующую функцию, задающую основные качественные и количественные особенности процессов, в которых личность проявляется. Содержание выражает относительно изменчивую характеристику личности, отдающую богатство ее внешних взаимодействий и внутренних процессов, которые развертываются в пределах и под влиянием существующей формы приводят к становлению новой формы. В некоторых пределах содержание может меняться, не оказывая существенного влияния на форму, оставаясь в ее границах. Развитие личности понимается как устойчивое изменение ее свойств и целостности. Личность содержит предпосылки собственного развития и выступает внутренней причиной деятельности, изменяющей собственную сущность.

Личность - это социальное качество человека, реализующееся (переходя из потенциального в актуальное) в его взаимодействии с обществом как целая совокупность свойств, представляющих индивидуально характерные особенности социально значимой активности человека (ее содержания и результата) и психической регуляции этой активности, а также в развитии собственной сущности. В социально значимой активности и ее общественно обусловленном результате личность выступает как явление, в психической регуляции этой активности проявляется сущность личности.

Понять личность - это значит понять, какие жизненные задачи и каким способом она решает, какими исходными принципами решения этих задач она вооружена.

Каждая личность уникальна, и говорить о личности как о представительнице множества индивидов можно лишь в смысле статистическом, то есть в плане тех отдельных личностных особенностей, которые наиболее часто встречаются в данной социальной общности.

А.Н. Пастушеня отмечает: «Несмотря на то, что проблеме личности посвящено большое количество научных работ, вопрос об определении этой категории все еще остается дискуссионным»1. «Различия в понимании личности, - продолжает он, - выражаются, прежде всего, в выборе родового понятия, обозначающего класс явлений, к которому эта категория относится. По данному основанию большинство определений разделяется на две группы.

Учение о терроризме и личности осужденного террориста -история вопроса

Историческая характеристика любого явления, социального института никогда не начинается с нуля. Всякие изменения происходят на ранее заложенном фундаменте с учетом сформировавшегося образа жизни, обычаев и традиций. Зная прошлое, легче ориентироваться в настоящем, в происходящих в нем событиях, видеть перспективу. Нити прошлого объективно тянутся в будущее, какими бы тонкими они ни были, помогают с большей уверенностью и меньшей погрешностью оценивать окружающую среду, условия и обстановку, в которой происходят перемены. В связи с этим ретроспективное рассмотрение изучаемого вопроса позволяет понять эту проблему в многомерной плоскости и составить о ней более объективное представление.

Исторический метод, как известно, является одним из основных методов в науке. Без знания истории любого правового, социального института, без глубокого ретроспективного анализа невозможно себе представить его дальнейшее совершенствование. Общей методологической основой в этом плане является положение, согласно которому, чтобы подойти к тому или иному вопросу с научной точки зрения, не следует забывать основной исторической связи, смотреть на каждый вопрос с точки зрения того, как известное явление в истории возникло, какие главные этапы в своем развитии это явление проходило, и с точки зрения этого развития оценивать его в настоящее время.

В развитии знания новое возникает лишь на основе старого, как познавательно более глубокая, более содержательная и более адекватная норма постижения и понимания. Не является исключением и рассматриваемая в настоящей работе проблема. Учение о личности осужденного террориста невозможно без знания истории терроризма как явления в целом.

Принято считать, что теоретическим основоположником терроризма является немецкий философ Карл Гейнцен, который еще в 1848 г. доказывал, что запрет убийства неприменим в политической борьбе, а физическая ликвидация сотен и тысяч людей может быть оправдана, исходя из высших интересов человечества. Эта концепция получила свое дальнейшее развитие в теориях М. Бакунина и П. Кропоткина, выдвигавших доктрину «пропаганды действием», суть которой состоит в том, что только террористические действия могут побудить массы к давлению на правительство. Однако террористические акции анархистов имели стихийный характер и были сравнительно малочисленны. Организованным, а затем и массовым явлением, поставленным на профессиональную основу, терроризм в России стал в конце XIX - начале XX в. вследствие экстремистской деятельности организации «Народная воля» и принявшей у нее эстафету партии социалистов-революционеров. Именно тогда группа «Народная воля» решила возвести терроризм в принцип и начала серию покушений, которые при участии партии эсеров не прекращались вплоть до 1905 г1. Датой рождения русского терроризма было 24 января 1878 г., когда накануне суда над 193 народниками В. Засулич стреляла в губернатора Санкт-Петербурга.

Конец XIX века как в России, так и на Западе ознаменовался непрекращающейся серией убийств: 1879 г. - новое покушение на испанского короля и неудавшийся заговор против русского императора, 1881 г. - его убийство боевиками «Народной воли», 1883 г. - покушение на немецкого кайзера.

Только в 1892 г. произошло более 1000 покушений динамитчиков в Европе и около 500 в Америке. В 1898 г. погибла австрийская императрица Елизавета, в 1901 г. - президент США Мак-Кинли. В России, где покушения на второстепенных представителей власти никогда не прекращались, в 1903 г. возникла боевая организация партии эсеров, группа самых поразительных фигур русского терроризма.

В истории российского терроризма термин «террор» и его производные стали широко использоваться в конце XVIII в. Террор (от фр. - «terreur») обозначает страх или ужас, испытываемый кем-либо, а также страх или ужас, нагоняемый на других. Экстремистские революционные организации уже в конце XIX в. постепенно приобрели очертания, свойственные и современным террористическим группам: - наличие собственного устава и программы, провозглашавших в качестве основного средства достижения своих политических целей индивидуальный террор; - четкое организационное построение групп; - строгая конспирация; - осуществление мероприятий по планированию и организации проведения террористических актов; - создание и содержание центров подготовки за границей; - связь с зарубежными террористическими группами

Эсеры широко использовали следующие способы проведения террористических актов: убийства и нанесение тяжких телесных повреждений; организация взрывов и поджогов правительственных зданий и жандармских управлений. Что касается их социального состава, то это были преимущественно интеллигенция, учащаяся молодежь, рабочие, крестьяне и военные. Объектами террора были государственные чиновники, представители жандармерии, предатели и провокаторы из числа революционеров. Совершению террористических акций способствовали приобретение оружия и взрывчатых веществ, создание конспиративных квартир.

Социально-демографические показатели

Личность осужденного находится в центре внимания уголовно-исполнительного законодательства. Внимание к личности осужденного законодатель проявил при определении целей наказания (ч. 1 ст. 1 УИК РФ), его задач (ч. 2 ст. 1 УИК РФ), принципов (ст. 8 УИК РФ), в других нормах уголовно-исполнительного закона. «Именно воздействие на личность осужденного, перестройка ее нравственных воззрений и установок, переориентация криминологически значимых личностных особенностей, придание этим особенностям иного поведенческого выражения является конечной и главной целью всего процесса исполнения уголовного наказания», - подчеркивает Е.А. Антонян1.

В криминологической и иной социологической литературе уже стало традицией изучение личности преступника с точки зрения анализа социально-демографической характеристики. «Обнаружение в массе преступников каких-либо значительных отличий от населения в целом может свидетельствовать о повышенной предрасположенности к преступной деятельности отдельных общественных слоев или групп, об их «вкладе» в преступность»2. Без социально-демографической характеристики изучение личности преступника будет неполной. Не случайно ее признаки отражаются при расследовании уголовного дела, в процессе оперативно-розыскной деятельности.

«Социально-демографические свойства личности преступника сами по себе не криминогенны. Но они связаны с условиями формирования личности и ее жизнедеятельности, взаимодействуют с ними, с потребностями, мотивацией, с социальными ролями личности. Поэтому социально-демографические свойства являются существенным компонентом обобщенного представления о личности преступника и имеют важное значение для разработки и осуществления мер профилактики преступного поведения»

В психологии и педагогике выявлены многие закономерности, позволяющие учитывать в профилактической работе те или иные особенности социально-демографического характера: пол, возраст, уровень образования, семейное положение, характер место службы и др.

Пол. Соискатель объектом исследования личности осужденных террористов избрал только мужчин, так как психология террориста-мужчины и террориста-женщины имеют принципиальные отличия. Изучение личности осужденных террористов-женщин, по мнению исследователя, должно быть объектом отдельного изучения. В данном подразделе приводятся лишь некоторые замечания на сей счет. Так, женщины, в отличие от мужчин, не стремятся в результате террористической деятельности обогатиться, повысить свой авторитет. Опрос, проведенный Д.З. Зиядовым и С.А. Абасовой в женских исправительных колониях, показал, что основным мотивом совершения преступлений террористического характера у женщин является «месть за свою землю, за убитых родственников»2. «.. .В основе преступного поведения таких женщин чаще всего, наряду с побудительными мотивами, заложен и мотив, оправдывающий их действия. Критическая оценка поведения у большинства преступниц выражена очень слабо, и даже оценивая свое преступное поведение после осуждения, спустя определенное время, преступницы находят много аргументов для оправдания своих преступных действий»3.

Женщины зачастую не задумываются над тем, что могут погибнуть или могут быть быстро установлены или изобличены. Умысел на совершение террористического акта у женщин нередко возникает внезапно. Исследовате ли связывают это с их большей эмоциональностью по сравнению с мужчинами

У женщин-террористок прослеживается наиболее тесная связь и зависимость от окружающей среды, особенно ближайшего окружения. Выборочное изучение уголовных дел о терроризме показало, что женщины были вовлечены в террористическую деятельность родственниками и знакомыми мужчинами. При совершении преступления женщины соучаствуют с мужчинами. Объясняется это большим доверием женщин к лицам мужского пола2. Мужчины в этом плане взаимностью не отвечают. При аресте они всю вину за совершенное преступление возлагают на женщину, «доверяя» при этом последним самые опасные террористические акты. Например, осужденная Д.М.С. была осуждена за то, что она по предварительному сговору со своим знакомым и его друзьями покушалась на совершение теракта посредством взрыва по месту дислокации администрации Ленинского района г. Грозного. С этой целью мужчинами была подготовлена автомашина «Урал», в кузове которой было помещено приспособленное к взрыву самодельное взрывное устройство фугасного действия большой мощности с электрическим способом осуществления взрыва. В свою очередь Д.М. С. должна была, управляя грузовиком, протаранить ворота администрации, и инициировать взрыв, а сама погибнуть. Теракт не был осуществлен благодаря военнослужащим комендатуры3.

В пользу того, что объектом исследования должна быть прежде всего личность осужденного террориста-мужчины является то, что абсолютное большинство осужденных террористов составляют мужчины.

Осужденный террорист как особый тип личности

Приведенные во второй главе диссертации характеристики личности осужденного террориста, ее особенности позволяют поставить вопрос о наличии особого типа осужденного - осужденного-террориста.

Типология личности осужденного - метод видения бесконечного разнообразия индивидуальных особенностей людей к тем или иным социально обобщенным образам или типам, системное моделирование механизма предупреждения преступлений с учетом типовой оценки личности осужденного. Практическое значение этих методов состоит в возможности прогнозирования индивидуального преступного поведения на основе индивидуализации мер профилактики преступлений1.

Типология имеет объективный критерий и обобщает совокупность типичных для всех или определенных групп особенностей, в то время как классификация в известной мере носит субъективный характер, потому что подразделяет преступников на группы согласно произвольно выбранному признаку. Классификация классически предшествует типологии, так как прежде чем исследовать специфические особенности какого-либо типа, необходимо его выделить по тому или иному признаку. Типология выступает как дифференциация сложных явлений, дающая возможность выделить более или менее однородные единицы и отбирать индивидуальные величины одного и того же вида. В отличие от нее классификация представляет собой распределе ниє статистической совокупности на определенные классы, разряды, категории «Являясь более простым и в то же время более точным методом анализа, классификация представляет собой такую систему дифференцируемого объема, элементами которой могут быть как сравнительно простые (возраст, пол, образование) или сложные (степень криминогенности личности), так и комплексные (характер криминологически значимого взаимодействия личности с социальной средой как во время совершения преступления, так и в период, предшествующий его совершению) качественные свойства и показатели. Поэтому иногда классификация может иметь сходство с типологией», -пишет В.Н. Бурлаков2.

«...Будучи методом интеграции наиболее сложных сторон личности преступника, типология находится на значительном удалении от конкретного субъекта, нарушившего уголовно-правовой запрет. Классификация, являясь боле низким уровнем обобщения, отражает как отдельные особенности этих субъектов, так и то общее, что присуще их специфическим группировкам. Таким образом, связь типологии личности преступника, ее классификации и отдельного лица, совершившего преступление, может быть представлена как единство общего (типология), особенного (классификация) и единичного (конкретное лицо)», - продолжает он3.

Результаты предпринятого нами теоретико-правового анализа, взятые с учетом описания криминологической характеристики личности осужденного террориста, дают основание для выведения типологических особенностей этой категории осужденных и их классификации. Только при определенной систематизации ее черт, свойств и социальных связей криминологическая характеристика личности преступника приобретает научную и практическую значимость. Поэтому вполне обоснованной выглядит точка зрения, согласно которой невозможно бороться с преступностью, не учитывая неоднородность контин гента преступников, ориентируясь только на индивидуальную неповторимость каждого человека. А это, в свою очередь, достигается путем сведения их в однородные (однотипные) группы - типологии. От ее разработки зависит эффективность деятельности по предупреждению преступности на личностном уровне, в основе которой лежит прогнозирование индивидуального поведения и применение дифференцированных и индивидуализированных мер профилактического и правового воздействия1. По мнению Г.А. Аванесова, «на основании типологии (типизации) можно говорить о различных направлениях изучения личности преступника. Причем применительно не только к общему типу, но и к конкретным категориям лиц, когда учитываются признаки частного порядка»2. При этом определяются степень «отчужденности» личности преступника от общества и окружающей его среды, устойчивость способов поведения данной личности и т.д.

УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНАЯ СИСТЕМА
ЭКСТРЕМИЗМ
ТЕРРОРИЗМ
РАДИКАЛЬНЫЙ ИСЛАМ

Рассмотрены типы и некоторые особенности личности террористов и экстремистов, основывающих свою деятельность на идеях радикального ислама, а также факторы, влияющие на развитие этих особенностей.

К вопросу о становлении науки финансового права в России в XIX веке
Развитие законодательства, устанавливающего уголовную ответственность за незаконную миграцию

В XXI веке понятия «экстремизм» и «терроризм» стали неотъемлемой частью жизни нашего общества. Социально-экономические кризисы, психолого-политическая нестабильность общества, падение жизненного уровня основной массы населения и другие факторы способствовали активизации экстремистской и террористической деятельности на территории России.

Экстремизмом (от лат. extremus – крайний) называют приверженность к крайним взглядам, мерам (обычно в политике) . Среди таких мер можно отметить провокацию беспорядков, террористические акции, методы партизанской войны . Согласно ст. 282 УК РФ экстремизм - это действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации.

В соответствии со ст. 1 Федерального Закона «О противодействии экстремистской деятельности» действиями экстремистской направленности считаются: насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации; публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность; возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни; пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии; нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии и др. .

Терроризм (лат. terror – страх, ужас) – это устрашение, запугивание людей осуществляемым насилием. Террористический акт является средством, с помощью которого реальные или потенциальные жертвы ведутся к состоянию ужаса. Терроризм как целостное явление составляет совокупность звеньев «террорист – террористический акт – террор» .

Противодействие экстремистской деятельности осуществляется по следующим основным направлениям: принятие профилактических мер, направленных на предупреждение экстремистской деятельности, в том числе на выявление и последующее устранение причин и условий, способствующих осуществлению экстремистской деятельности; выявление, предупреждение и пресечение экстремистской деятельности общественных и религиозных объединений, иных организаций, физических лиц .

Изучением проблем профилактики терроризма и экстремизма (в том числе в местах лишения свободы), психологического обеспечения контртеррористической деятельности, социальных и социально-психологических предпосылок возникновения этих феноменов, психологии террориста и психологических особенностей террористических групп занимались Ю.М. Антонян, С.Н. Бокарев, К.Г. Горбунов, А.Г. Караяни, П.Н. Казберов, А.В. Кокурин, М.И. Марьин, Д.В. Ольшанский, В.М. Поздняков, В.А. Соснин.

Существенная работа по профилактике экстремистской деятельности осуществляется в органах и учреждениях, исполняющих наказания. Эффективность осуществления оперативно-розыскной деятельности в отношении лиц, содержащихся в учреждениях уголовно-исполнительной системы за террористическую и экстремистскую деятельность, основанную на идеях радикального ислама, зависит от многих факторов. Одним из важнейших факторов являются сведения о личности террориста. Криминологическая информация о личности террориста нужна для решения многих практических задач в оперативно-розыскной и оперативно-боевой деятельности, в профилактике преступлений, в том числе экстремистского характера .

Основными качествами личности террориста считаются: преданность своему делу (террору) и своей организации; готовность к самопожертвованию; выдержанность, дисциплинированность; «конспиративность»; повиновение; коллективизм – способность поддерживать хорошие отношения со всеми членами своей боевой группы. Среди основных мотивов занятия террористической деятельностью («террорной работой») выделяются: меркантильные мотивы; идеологические мотивы; мотивы преобразования, активного изменения мира; мотив власти над людьми; мотивы интереса и привлекательности терроризма как особой деятельности; «товарищеская» мотивация эмоциональной привязанности; мотив самореализации .

Необходимо отметить, что большинство исследователей считают, что террористы не составляют специфическую диагностико-психиатрическую группу, сравнивая их психологические особенности с особенностями обычных, «не террористических» убийц, так как терроризм в первую очередь и в основном – это убийство . Однако другие исследователи отмечают, что в структуре личности террориста обычно заметно выражен психопатологический компонент, прежде всего, психопатического свойства, который связан с ощущением реального или мнимого ущерба, понесенного террористом, дефицита чего-то необходимого, настоятельно потребного для такой личности .

Как правило, логика и мышление террориста носят путаный и противоречивый характер. В эмоциональном плане выделяются два крайних типа террористов: предельно «холодный», практически безэмоциональный вариант и вариант эмоционально лабильный, склонный к сильным проявлениям эмоций в несвязанной с террором сфере, когда снимается обычно жесткий контроль над эмоциями при подготовке и осуществлении террористических актов .

С эмоциями связаны морально-нравственные проблемы («комплекс греховности»), иногда мучительные для террористов при достаточно высоком уровне образования и интеллектуального развития. В более упрощенных вариантах террорист лишен таких проблем и выступает как бездушная «деструктивная машина». Психологический анализ позволяет выделить три наиболее ярких варианта такой «террористической машины» :

«Синдром Зомби» – состояние постоянной сверхбоеготовности, своего рода «синдром бойца», постоянно нуждающегося в самоутверждении и подтверждении своей самостоятельности; присущ террористам-исполнителям, боевикам низшего уровня.
«Синдром Рэмбо». «Миссионерство» – основной психологический стержень «Рэмбо», который не может (хотя и умеет) убивать «просто так» – он обязательно должен делать это во имя чего-то высокого, поэтому ему приходится все время искать и находить те или иные, все более сложные и рисковые «миссии».
«Синдром камикадзе», к основным психологическим характеристикам которого, прежде всего, относится экстремальная готовность к самопожертвованию.

Попытка выделения психологических типов личности террористов оказывается возможной на базе типологии темперамента, в свое время введенной Гиппократом, затем развитой И. Павловым и усовершенствованной Г. Айзенком.

Традиционно известные всем типы «холерика», «сангвиника» и «меланхолика» приобретают специфическое звучание на примере литературных описаний известных террористов. Содержательно они расшифровываются в основных характеристиках свойств нервной системы, а также в интенсивности проявлений по параметрам «экстраверсия-интроверсия» и «невротизм-эмоциональная устойчивость». Наиболее типичный психологический вариант личности террориста – это сильно невротизированный и экстравертированный холерик.

На наш взгляд, среди внутренних особенностей личности религиозного террориста, следует выделить три основные составляющие, которые наиболее полно отражают его внутренний мир: это нарциссизм, фанатизм и деструктивное поведение. Все эти три составляющие тесно взаимосвязаны между собой и могут вытекать друг из друга. Вышеуказанные особенности в определенной степени свойственны каждому человеку, но под воздействием некоторых факторов они могут деформироваться и принимать крайние, извращенные формы. К таким факторам можно отнести неудовлетворенность базовых потребностей, эмоционально-волевые деформации, негативно-социальные интересы, социально-культурную среду и национально-религиозное воспитание.

Террористам, основывающим свою деятельность на идеях радикального ислама, свойственна убежденность в исключительности своей веры и отрицание всего, что с ней не связано. Такое восприятие своей религии является проявлением нарциссизма. По мнению Э. Фромма «…нарциссизм можно определить как такое эмоциональное состояние, при котором человек реально проявляет интерес только к своей собственной персоне, своему телу, своим потребностям, своим мыслям, своим чувствам, своей собственности и т.д. В то время как все остальное, что не составляет часть его самого и не является объектом его устремлений, ‑ для него не наполнено настоящей жизненной реальностью, лишено цвета, вкуса, тяжести, а воспринимается лишь на уровне разума» .

Нарциссизм религиозных террористов, помимо собственной самооценки и собственного «Я», фокусируется на идеализирование своей религии. Осознание того, что ты являешься частью «истинной» веры, единственно правильной, достойной восхищения и беспрекословного подчинения её нормам, порождает в религиозных террористах идею собственной исключительности, что в свою очередь позволяет им думать о дозволенности пренебрежения общепринятыми ценностями.

Нахождение в группе единомышленников приводит к обострению нарцисстических проявлений. По мнению Э. Фромма, групповой нарциссизм является одним из главных источников человеческой агрессивности . Любые мнимые и реальные угрозы своей идеологии религиозные террористы воспринимают очень остро, отвечая неоправданной агрессией, выраженной в самой радикальной форме. Отсюда вытекает крайняя нетерпимость инакомыслия, с которым, по их мнению, необходимо бороться, в том числе и террористическими методами. Например, системообразующим положением в идеологии ваххабитов является джихад, то есть война за веру против всех неваххабитов . Но нужно отметить, что не все ваххабиты являются террористами. Правильнее будет сказать, что террористы используют ваххабизм, потому что в этой идеологии имеются радикальные нормы, которые требуют точное, грамотное толкование, в противном случае ваххабизм превращается в экстремистскую идеологию.

Групповой нарциссизм это опасное явление, характерной чертой которого является фанатизм. Фанатизм выражается в предвзятости оценок и суждений террористов. Религиозный фанатизм Чурков Б.Г. называет «экстремистским сознанием», мотивационной доминантой которого является вера в обладание высшей единственной истиной, уникальным рецептом «спасения» своего народа, социальной группы или всего человечества .

Фанатизм приводит к тому, что религиозный террорист может потерять связь с реальным миром, и соответственно для него обесценивается всё живое, в том числе собственная жизнь. Очень ярким примером религиозных фанатиков являются последователи одного из течений исмаилитской ветви ислама – низариты, известные всему миру, как ассасины . Лидер этой секты Хасан Ибн Саббах разработал эффективную методику подготовки своих адептов. С помощью наркотических средств и театрализованных действий он заставлял их поверить, что они побывали в раю и смогут вернуться туда, только приняв смерть по его непосредственному приказу. Таким образом, ассасины не только не боялись смерти, но и страстно её желали, ассоциируя с долгожданным раем .

Еще одна внутренняя особенность личности религиозного террориста, которую необходимо осветить, это ярко выраженное деструктивное поведение. Деструктивность одна из разновидностей агрессии, которая заложена в природу человека. И.В. Лысак пишет, что «…под деструктивной деятельностью следует понимать специфическую человеческую форму активного отношения к миру, основное содержание которой составляет разрушение существующих объектов и систем. Деструктивная деятельность может быть направлена человеком как во вне – на других людей или на общество в целом, на природную среду, архитектурные памятники, различные предметы – так и обращена на самого себя (разрушение личности, суицид). Деструкция является проявлением хаоса, неизбежно присутствующего в самой природе человека, и может являться как конечной целью деятельности, так и сопутствовать деятельности, имеющей созидательную цель» . Так, террористы, основывающие свою деятельность на идеях радикального ислама, стремясь построить «Исламское государство» не видят иного пути достижения этой цели, кроме как уничтожения всех неверных.

Деструктивное поведение присуще всем людям, но у каждого оно выражено в различной степени и форме. Чернов А.Ю. и Буланова И.С. отмечают, что «…акт бесчеловечности совершается самыми простыми людьми. … У каждого из нас есть некий «потенциал» для совершения подобных деяний» . В подтверждение своих слов они приводят результаты эксперимента, проведенного в 1960-х годах С. Милгрэмом, целью которого было объяснение причин жестоких действий, совершаемых людьми в рамках политики фашизма. Результаты показали, что практически у 60% эксперементуемых под влиянием внешних факторов проявляются деструктивные действия. Эксперимент Милгрэма неоднократно повторялся в разных странах, в разные годы, разными учеными, но результаты оставались практически неизменными . Отсюда следует, что сокрытое в каждом человеке деструктивное поведение может проявляться в зависимости от внешнего воздействия. Сильное внешнее воздействие, как на деструктивное поведение, так и на нарциссизм и фанатизм оказывает экстремистская идеология, в основу которой заложены искаженные идеи радикального ислама. Коллективная проповедь единственно правильной, «истинной» веры, которая возвышает террористов над остальными людьми, и наделят их полномочиями исполнять предписания Бога, приводит к порождению, так сказать, экстремистской «эпидемии». Не каждый человек способен противостоять подобному явлению,

а при наличии в психики каких-либо отклонений может привести к его полному порабощению псевдо религиозными нормами .

Таким образом, религиозным террористам присущи такие же психологические особенности, как и «не террористическим» преступникам. Но под влиянием экстремисткой идеологии у религиозных террористов яркое выражение получают такие внутренние черты, как нарциссизм, в том числе и групповой, фанатизм и деструктивное поведение .

Подобные знания о религиозных террористах, на наш взгляд, позволят сотрудникам органов и учреждений уголовно-исполнительной системы лучше понять внутренний мир данной категории лиц , что в свою очередь может положительно повлиять на эффективность противодействия режимных и оперативных служб распространению в учреждениях уголовно-исполнительной системы экстремистской идеологии.

Список литературы

Российский энциклопедический словарь / под ред. А.М. Прохорова. – М.: Научное изд-во «Большая Российская энциклопедия», 2000. – Т. 2. – С. 1832.
Бокарев С.Н. Экстремизм в современной России: социально-философский аспект // Труды Академии МВД России. – М.: Академия МВД России, 2008. – № 2.
Федеральный закон от 25.07.2002 № 114-ФЗ (ред. от 29.04.2008) «О противодействии экстремистской деятельности» // Российская газета. – 2002. – № 138–139. – 30.07.2002.
Ольшанский Д.В. Психология террора. – М.: Академический проект; Екатеринбург «Деловая книга», 2002. – 218 с.
Бокарев С.Н. Религиозный экстремизм в современной России: социально-философский аспект // Проблемы противодействия экстремизму в Российской Федерации: сборник материалов круглого стола (28 апреля 2005 года, г. Москва). – М., 2005. – С. 9–13.
Горяинов К.К. Хромов И.Л. Особенности оперативной работы в ИУ среди осужденных, отбывающих наказание за преступления террористической направленности. – М., 2012. – С. 23.
Соснин В.А. Психология современного терроризма. – М., 2010. – 160 с.
Антонян Ю.М. Терроризм. Криминологическое и уголовно-правовое исследование. – М., 1998. – С. 108.
Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. – URL: http://royallib.com/book/fromm_erih/anatomiya_chelovecheskoy_destruktivnosti.html (дата обращения: 25.02.2015).
Чурков Б.Г. Мотивационные и идейные основания современного терроризма // Социальные конфликты: экспертиза, прогнозирование, технология разрешения: сб. статей. – Вып. 4. Терроризм. – С. 49.
Дафтари Ф. Легенды об ассасинах // Мифы об исмаилитах. – М., 2009. – С. 2.
Ассасины. – URL: http://ru.wikipedia.org (дата обращения: 13.03.2015).
Лысак И.В. Человек – разрушитель: деструктивная деятельность человека как социокультурный феномен. – URL: http://sbiblio.com/BIBLIO/archive/lisak_chelovek/ (дата обращения: 11.04.2015)
Чернов А.Ю., Буланова И.С. Психологическое объяснение мотивации религиозного суицидального терроризма // Вестник Вологодского государственного университета. – Сер. 7. Филос. – 2013. – № 2. – С. 115.
Эксперимент Милгрэма. – URL: http://ru.wikipedia.org (дата обращения: 15.04.2015).
Казберов П.Н. О необходимости противодействия экстремистско-террористическим проявлениям в обществе и в пенитенциарной системе // Психология и право. – 2013. – № 2. – С. 110-120.
Казберов П.Н. Особенности психологической работы с осужденными за террористическую и экстремистскую деятельность // Прикладная юридическая психология. – 2013. – № 4. – С. 61-66.
Нарусланов Э.Ф. Экстремистские организации: становление и современное состояние // Ведомости уголовно-исполнительной системы. – 2014. – № 2. – С. 30.
Нарусланов Э.Ф. Личность террористов и экстремистов, основывающих свою деятельность на идеях радикального ислама // Юридическая психология. – 2015. – № 2. – С. 38.
Федорова Е.М. Духовно-нравственное воспитание сотрудников уголовно-исполнительной системы в процессе профессиональной подготовки: учебное пособие / Е. М. Федорова; Федеральная служба исполнения наказаний, Научно-исследовательский ин-т. – Москва, 2007.
Федорова Е.М. Духовно-нравственный аспект профессиональной культуры работника УИС // Закон и право. – 2006. – № 11. – С. 90-91.
Федорова Е.М. Пути духовно-нравственного формирования личности как необходимого компонента профессиональной культуры сотрудника уголовно-исполнительной системы // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. – 2005. – № 5. – С. 32-35.
Первозванский, В.Б. Традиционные религии России: история и современность: учеб. пособие для занятий в системе служеб. подготовки / В. Б. Первозванский, М. П. Стурова, Е. М. Федорова. – М., 2007.

Анализ личности лиц, совершающих и причастных к совершению актов терроризма, имеет большое теоретическое и прикладное значение. Это позволяет лучше разобраться в мотивах, внутренних побуждениях, психологических особенностях и прочих субъективных предпосылках совершения преступлений такого рода, а кроме того дает возможность очертить примерный социальный круг, из которого наиболее вероятно рекрутирование будущих террористов. Последнее очень важно с точки зрения индивидуальной профилактики. Однако при этом вряд ли возможно создать какой-то целостный портрет террориста и говорить о нем как о специфическом типе личности, четко оформленном и характеризующимся набором определенных, свой- ственных всем без исключения лицам этой группы, социологических и психологических черт. Террористы, как и любая иная категория преступников, настолько разнообразны по многим характеристикам, что подогнать их под общий знаменатель невозможно, поэтому и невозможно дать определение понятию «личность террориста», оно было бы некорректно. В связи с этим исследователи отказались от поиска неких универсалий, поскольку терроризм «рождается и вызревает в долгих социальных и личностных процессах. И типичного террориста тоже не существует»116. Учитывая данное положение, можно говорить лишь о наиболее часто встречающихся идейных и психологических особенностях террористов, а также особенностях личности, потенциально опасных в плане возможной террористической деятельности. Видимо, с учетом этого обстоятельства, любая типологизация и классификация такого рода будет еще более условной, чем классификация видов и форм терроризма.

В литературе, тем не менее, предпринимаются попытки дать типологию исполнителей террористических актов. Так В.Замковой и М.Ильчиков в упоминавшейся ранее работе выделяют несколько категорий (типов) террористов. Первым среди них является тип террориста-фанатика, наиболее ярким представителем которого является религиозный фанатик, далее авторы указывают на типы террориста- революционера, террориста агента спецслужб или террориста-профессионала, террориста-авантюриста, террориста-романтика и, наконец, террориста-уголовника. Признавая полное право на существование подобной классификации, тем не менее нельзя не отметить присущей ей в большой степени условности и даже некоторой поверхностности. Достаточно сказать, что разделить понятия террориста- авантюриста и террориста-романтика, а затем отделить их от понятия террориста- революционера вряд ли представляется возможным. Да и с точки зрения фанатизма эти категории не вполне четко определяются, поскольку, если и не явно, то во всяком случае какие-то элементы этого качества отчетливо прослеживаются практически у всех идеологически ангажированных террористов. Если обратится к русскому опыту, то нетрудно убедиться, что и нечаевцы, и эсеры, и большевики, и анархисты одновременно были представителями революционного терроризма, романтиками своего дела, авантюристами, безусловными фанатиками, а кроме того и профессио- налами (по крайней мере наиболее знаменитые из них, что несомненно делает возможным отнесение их, согласно приведенной классификации, к типу террорриста- профессионала. Можно спорить лишь о степени выраженности этих черт

Предлагаемая криминологическая характеристика и классификация террористов связана с приведенной ранее классификацией типов и видов терроризма.

Исторический анализ терроризма в России, развитие этого явления в зарубежных странах и его состояние в нашей стране сегодня позволяют разделить террористов на три больших типа: 1) идейные террористы, 2) террористы-одиночки и 3) криминальные террористы (провести в данном случае грань между террористом и обычным опасным преступником зачастую почти невозможно). При этом первый и второй типы психологически чрезвычайно близки и различие между ними носит технический характер, которое заключается лишь в том, что вторые, в отличие от первых действуют исключительно в одиночку.

Тип идейного террориста является «классическим» и именно он во всей полноте был представлен в России в лице народовольцев, эсеров и прочих экстремистов, а за рубежом - участниками таких террористических организаций, как ирландская ИРА, западногерманская РАФ, баскская ЭТА, итальянские «Красные бригады», палестинскими террористами и некоторыми другими. Главная черта этой категории террористов - идейность, выражающаяся в одержимости какой-либо, чаще всего политической, религиозной или национальной идеей. Для современной России подобный тип террориста не характерен.

Террористы-одиночки также давно известны и в этом смысле также являются «классическими». Чаще всего это люди с определенными особенностями психики, например, аутоагрессивными тенденциями, что предполагает их склонность к совершению актов терроризма и терактов, или с некоторыми психическими аномалиями (в рамках вменяемости). Одновременно они, как правило, также как и представители первого типа, являются фанатичными приверженцами каких-то идеологических концепций. Например, эсерка Фанни Каплан, В.Ильин, предпринявший попытку покушения на Брежнева 22 января 1969 г., А. Шмонов, покушавшийся на Горбачева 7 ноября 1990. Наглядный пример из отечественной практики: Дмитрий Семенов, осуществил в 1990 г. захват и угон пассажирского самолета в Швецию, позднее выдан советским властям, осужден на пять лет, но досрочно освобожден и несколько позднее все же выехал в Швецию. 1 декабря 1997 г. якобы по политическим соображениям осуществил поджег автомобиля у российского посольства в Стокгольме. Ярким примером такого типа личности из современного зарубежного опыта может служить Ли Харви Освальд - убийца президента Кеннеди. Подобный тип, являющийся как бы универсальным и обнаруживаемый почти во все времена и во всех странах, представлен и в современной России.

Тем не менее социально-психологическое лицо нынешнего российского терроризма определяет третий, совершенно иной тип террориста, который условно был назван криминальным. По сути это бывшие общеуголовные преступники, как правило ранее судимые и отбывавшие наказания за насильственные или сопряженные с насилием и применением оружия преступления, которые в современных условиях приняли на вооружение террористические формы и методы преступной деятельности. Принципиальное отличие этой категории от первых двух - практически полное отсутствие идейного уровня мотивации совершения преступлений, в основе их действий лежит сугубо корыстная подоплека. -

Таким образом, ранее отмечавшаяся «нестандартность» современного российского терроризма, его криминальная природа, находят свое выражение и в особенности контингента лиц, совершающих данные преступления. Специфика состоит в том, что социологически основная масса отечественных террористов не принадлежит к категории классических политических, подобных, например эсерам, по большей части это общеуголовные преступники, чаще всего ранее совершавшие насильственные преступления и отбывавшие наказания, которые в современных условиях, продолжая преступную деятельность, приняли на вооружение террористические методы, либо террористы-одиночки. Современный российский террорист - это уже далеко не выскоинтеллектуальный представитель благородного сословия с блестящим образованием, рефлексирующий молодой человек, движимые пусть и иллюзорными, но все же высокими идеалами. Как правило, это агрессивный, отчужденный, неоднократно привлекавшийся к уголовной ответственности и отбывавший наказание, имеющий солидный криминальный опыт преступник с весьма невысоким уровнем образования и практически полным отсутствием каких-либо духовных и идейных позывов, за исключением узко материальных. Иными словами, если в роли террориста в прошлом выступал интеллигент, то сейчас - уголовник.

Теперь следует более подробно остановиться на характеристике этих групп террористов, попутно отметив то обстоятельство, что идейные террористы и террористы-одиночки по многим присущим им чертам довольно близки. Террористы- одиночки. Во-первых, с точки зрения деятельности правоохранительных органов это наиболее неуязвимые террористы. Отсутствие у террориста преступных связей и сугубо индивидуальная подготовка преступления чрезвычайно осложняют работу по его предупреждению, по сути предупреждение на ранней стадии становится невозможным и эффективно действовать правоохранительные органы могут лишь в ходе пресечения. В этом состоит исключительная опасность деятельности террористов- одиночек и именно этот признак, как указывалось выше, послужил основанием для выделения их деятельности в особый тип терроризма. Во-вторых, опасность действий подобных преступников усиливается тем, что среди них наиболее значительной является доля лиц с различными психическими аномалиями, проявляющих признаки душевного нездоровья. По мнению генерала М.Докучаева, «... самыми опасными для сотрудников охраны высоких руководителей являются люди с шизофреническими задатками. От них всегда можно ожидать различных непредсказуемых действий. И нужно отдать им должное в этом отношении: у них весьма сильно развито воображение и способность точно определить уязвимые места в системе охраны, а отсюда и методы и средства проведения террористического акта. Анализ действий такого рода лиц как раз свидетельствует об этом, поэтому сотрудникам охраны приходится тренировать себя, чтобы выявить таких людей по ряду признаков, особенно в ходе обеспечения безопасности массовых мероприятий»117.

Чаще всего это глубоко закомплексованные невротичные люди, полные внутренних противоречий. Характеристику подобному типу личности дала Карен Хорни: «Невротик не гибок; им движет побуждение уступить, бороться, быть в стороне от всех, независимо от того, соответствует ли это побуждение конкретным обстоятельствам, и он впадает в панику, если ведет себя иным образом. Следовательно, когда в сколько-нибудь сильной степени наличествуют все эти три отношения, он обречен на тяжелый конфликт»2.

Попытка разрешить этот конфликт как правило выливается в агрессию, поэтому подобные люди, помимо всего прочего, весьма агрессивны, и для них определенный набор психологических черт и качеств: «В основе его (невротика) потребности лежит ощущение мира как арены, где выживают, в дарвиновском смысле лишь наиболее приспособленные, а сильные уничтожают слабых118. Вместе с тем он нуждается в ощущении превосходства, в успехе, в престиже или любой иной форме признания. Стремления такого рода часто ориентированы на власть, в той мере, в какой успех и престиж дают человеку власть в обществе, основанном на соперничестве. Но они также придают субъективное чувство силы, возникающее в результате получения подтверждения извне, внешних знаков приветствия и самого факта превосходства119. Сильно выраженная потребность эксплуатировать других, стремление перехитрить кого-то и использовать в своих целях составляют часть общей картины... Он становится жестким и неуступчивым или делает такой вид. Все чувства - как свои собственные, так и чувства других людей - он считает «жалкой сентиментальностью». Любовь, с его точки зрения, играет незначительную роль» .

гр /* и /"*" и U U

Террорист олицетворяет собой особый, агрессивный тип, который «производит впечатление человека, полностью лишенного внутренних запретов. Он может добиваться удовлетворения своих желаний, отдавать приказания, выражать гнев, защищать себя. Но в действительности у него ничуть не меньше внутренних запретов, чем у уступчивого типа. Тот факт, что присущие ему внутренние запреты тотчас не бросаются нам в глаза, говорит не очень-то пользу нашей цивилизации. Они лежат в эмоциональной сфере и относятся к его способности дружить, любить, питать привязанности, проявлять сочувственное понимание, испытывать бескорыстное наслаждение. Последнее он отбрасывает как пустую трату времени»120.

В качестве наглядной и убедительной, хотя, вероятно и не универсальной, иллюстрации террориста-одиночки может служить личность убийцы президента Кеннеди Ли Харви Освальда. Это был весьма неуравновешенный, нервозный человек, характеризовавшийся довольно резкими перепадами настроения, кроме того исповедовавший довольно сумбурную, неудобоваримую идеологическую смесь. У него существовал свой оторванный от реальности духовный мир иллюзий и политических фантазий, в который он иногда уходил. Как пишет бывший сотрудник внешней разведки КГБ Олег Нечипоренко, лично общавшийся с террористом, «Освальд в своем социальном окружении обычно держался обособленно и настороженно. (В минский период (Освальд два года провел в СССР) в новой для него молодежной среде отмечалась его большая раскованность и контактность). В то же время в отдельные промежутки он был склонен устанавливать доверительные двусторонние отношения с некоторыми людьми. В последние несколько месяцев Освальд, судя по всем данным, ни с кем, кроме жены, не поддерживал более-менее тесных отношений»121. Далее Нечипоренко подчеркивает садомазохистские мотивы поведения террориста продолжает: «Для поведения Освальда характерным было чередование периодов агрессивности и глубокой депрессии. При детальном анализе многих фактов его биографии складывается убеждение, что он являл собой ярко выраженный тип садомазохстской личности, способной на деструктивные (насильственные) действия в отношении других и аналогичные шаги по отношению к себе. О его наклонности говорит попытка вскрыть вены в Москве» . К этому же типу относился террорист- одиночка с маниакальными чертами психики Эндрю Кьюнэнэн - убийца Джанни Версаче, до этого лишивший жизни еще четверых человек122. - Многие террористы- одиночки страдают психическими расстройствами, в обыденном сознании они представляются «не от мира сего». Психической неуравновешенностью отличался житель Дагестана, в мае 1978 г. захвативший московское представительство финской авиакомпании «Финнэйр» и взявший в заложники двух ее сотрудников. Впечатление как минимум не вполне душевно здорового человека представлял террорист, захвативший в декабре 1997 г. в Москве шведского дипломата, то же относится и к гражданину Н, захватившего пассажирский самолет внутренней авиалинии и потребовавший вылета в Швейцарию. По подсчетам профессора М.П. Киреева примерно 50% лиц совершивших угон воздушных судов были впоследствии признаньг в ходе судебно-медицинской экспертизы невменяемыми. -

Следует отметить, что садомазохистские и суицидальные тенденции характерны не только для одиночек но и для террористов вообще. При этом какие-то идеи и фантазии выступают способом рационализации этих иррациональных по своей природе позывов.

Как правило у террористов-одиночек и идейных террористов процесс формирования и вызревания решения совершить преступление происходит в двух пластах психики, которые можно назвать идейно-политическим и морально-психологичским, соотношение которых по объему и значимости в контексте детерминации преступного акта может быть разным. Морально-психологический пласт психики включает в себя комплекс разнообразных субъективных, личностных проблем (неуверенность, желание самоутвердиться, фрустрации, последствия пережитых психических травм и т.д.), которые террорист подсознательно пытается решить путем совершения преступного акта. В его основе, как подчеркивают многие авторы, занимающиеся изучением преступников, чаще всего лежит чувство тревожности, возникающее вследствие психологического отчуждения личности, корни которой следует искать еще в детских ее годах. - Специалисты отмечают, что ее огромную роль в субъективной детерминации преступлений. Антонян Ю.М., Еникеев М.И. и Эминов В.Е. полагают, что «в целом психологическое отчуждение личности можно определить как развившуюся чаще всего в результате эмоционального отвергания родителями (психической депривации), из безразличия, социально-психологической дистанции между индивидом и средой, изолированность от ценностей, общества, невключенность в эмоциональные контакты. Это обстоятельство было отмечено Ка- рен Хорни в работе «Невротическая личность нашего времени»: «При исследовании историй детства людей, страдающих неврозом, я установила, что общим знаменателем для всех них является окружающая среда, обнаруживающая в различных сочетаниях следующие особенности. Главным злом неизменно является отсутствие теплоты и привязанности»123. Психическая депривация и порождаемое ею отчуждение могут рассматриваться в качестве причины преступного поведения. Сами по себе эти факторы фатально не ведут к совершению преступлений. Однако они формируют общую нежелательную направленности личности, ее бессознательные установки, предопределяющие уголовно наказуемые формы реагирования на конкретные конфликты»124. При этом психологическое отчуждение от родителей, друзей, ближнего окружения может стать причиной и более широкого социального отчуждения, полного ухода субъекта от окружающего мира и формирования замкнутой аутичной личности. Следствием всего этого становится высокая тревожность, неисчезающее ощущение исходящей отовсюду угрозы, характерные не только для террористов, но для преступников вообще. Террористам свойственно перманентное ожидание удара в любую минут с любой стороны. Так, например, Я. Арафат, по предлогом постоянной угрозы своей жизни со стороны израильтян, никогда не сообщал даже советским властям о времени своего приезда, опасаясь, что самолет будет сбит в воздухе, и никогда не проводил ночь в одном и том же помещении. Стремление посеять панику, вызвать ужас путем совершения преступления зачастую выступает для террориста проекцией внутреннего страха, который он пытается таким образом преодолеть.

Идейно-политический пласт образуют самые разнообразные идеи, фантазии, мифы и прочие некритически воспринимаемые идеологемы, глубоко пронизывающие сознание террориста и выступающие в роли важнейшей движущей силы и одновременно в качестве рациональной маскировки прорывающихся через пласты подсознания внутренних психических конфликтов. Как подчеркивалось выше, пропорциональное соотношение этих пластов в мотивации преступления может быть разным, на первый план могут выходить идеи или психологические факторы, однако очевидно, что полное отсутствие одного из них невозможно. В противном случае, речь уже будет идти о невменяемом субъекте. "

Что касается мировоззрения террористов, то этот вопрос в исследовательской литературе рассмотрен достаточно подробно. Традиционно, авторы отмечают у участников различных террористических групп комплекса экстремистского сознания. В него входят такие элементы, как фанатизм, черно-белое видение мира, убежденность во враждебности окружающего мира, не подлежащая сомнению убежденность в своей исключительной правоте, мифологизм мышления. Как писал С.А. Эфиров, пред- ставление террористов о мире - «это не целиком черная, а скорее черно-белая фотография, без полутонов, без нюансов, без диалектики, без сложного переплетения различных оттенков политического спектра, без противоборства различных сил, направлений, тенденций. Мир экстремистского сознания - это манихейский мир, жестко разделенный на абсолютное «благо» и абсолютное «зло», к каковому причисляется все то, что не принадлежит к экстремистскому движению, а иногда даже к данной группировке или фракции»125. Примером подобного рода мировоззрения, идеологии и практики может служить многолетний преступный опыт Ильича Рамиреса Санчеса, одного из самых знаменитых левых террористов XX столетия.

Среди идейных террористов встречается немало сложноорганизованных, находящихся в состоянии постоянного поиска некоего высшего бытийного смысла, ищущих натур. Яркие, а с точки зрения криминологии - хрестоматийные, портреты политических террористов создал в своих мемуарах Борис Савинков, индивидуальные черты которых в определенном смысле могут рассматриваться как универсальные и с успехом экстраполироваться на исламских экстремистов, членов ИРА, участников Красных Бригад или некоторых чеченских боевиков. Он прекрасно передал их духовный мир, ценностные ориентации, безраздельную жертвенность во имя утопии, фанатичное мироощущение и узость сознания, а также стремление придать террору определенную изысканность, облечь его в некую эстетическую форму.

Например, об Иване Каляеве Савинков писал, что он «любил революцию так глубоко и нежно, как любят ее только те, кто отдает за нее свою жизнь. Но прирожденный поэт, он любил искусство. ... Для людей, знавших его очень близко, его любовь к искусству и революции освещалась одним и тем же огнем, несознательным, робким, но глубоким и сильным религиозным чувством. К террору он пришел своим, особенным, оригинальным путем и видел в нем не только наилучшую форму политической борьбы, но и моральную, быть может, религиозную жертву»126.

Тот же безудержный фанатизм подчеркивается и в образе Сазонова, убийцы Плеве: «Сазонов был социалист-революционер, человек, прошедший школу Михайловского и Лаврова, истый сын народовольцев, фанатик революции, ничего не ви- девший и не признававший кроме нее. В этой страстной вере в народ и в глубокой к нему любви и была его сила»127. И далее: «Сазонов был молод, здоров и силен. ... Для него террор тоже прежде всего был личной жертвой, подвигом. Но он шел на этот подвиг радостно и спокойно, точно не думая о нем, как он не думал о Плеве. Революционер старого, народовольческого, крепкого закала, он не имел ни сомнений, ни колебаний. Смерть Плеве была необходима для России, для революции, для торжества социализма. Перед этой необходимостью бледнели все моральные вопросы на тему о «не убий»»128.

В тоже время убежденный террорист далеко не был лишен непримиримых внутренних противоречий: «И тот же Сазонов впоследствии мне писал с каторги: «Сознание греха никогда не покидало меня»»129.

Современные российские террористы это, прежде всего, общеуголовные насильственные преступники, совершающие преступления, направленные против жизни, здоровья граждан и общественной безопасности, лишенные какой-то высокой идейной мотивации. В этом их главное отличие от отечественных предшественников XIX - начала XX вв. а также от европейских или исламских экстремистов. Поэтому для понимания психологических особенностей и социологических характеристик этих лиц следовало бы обратиться к опыту изучения насильственных преступников, в том числе и серийных. Анализ актов терроризма, имевших место в России за последние несколько лет, показывает, что совершаются они чаще всего лицами, уже имеющими достаточно богатый криминальный опыт, ранее привлекавшимися к уголовной ответственности, отбывавшими наказание в виде лишения свободы. Участие в террористической деятельности означает для них своего рода выход на более высокий уровень криминальной квалификации, изменение преступной специализации в соответствие со сложившейся конъюнктурой. Например, практически все громкие захваты заложников и угоны самолетов, произошедшие в конце 80-х - начале 90-х годов на Северном Кавказе, были осуществлены бывшими уголовниками. Так из пяти членов банды Якшиянца, захватившей в качестве заложников декабре 1988 во Владикавказе группу школьников с учительницей, двое имели судимости, причем сам Якшиянц трижды отбывал лишение свободы в том числе и за бандитизм, проведя в общей сложности около шестнадцати лет за решеткой. Остальные участники группы регулярно принимали наркотические вещества, вели асоциальный образ жизни. Особо опасным рецидивистом являлся трижды судимый Алмамедов М.А. - организатор банды, также захватившей 23 декабря 1993 г. в Ростове-на-Дону 15 шкодников и двух взрослых граждан в качестве заложников. Двое из соучастников этого преступления также были ранее судимыми. Трое из членов банды, захватившей осенью 1994 г. в Пятигорске рейсовый автобус с пассажирами, Сайд Усманов, Буйвасар Нанагаев и Шаман Довтукаев, познакомились в местах лишения свободы, где каждый отбывал наказание за тяжкие преступления: Шаман сидел за кражу и скупку краденого, а также поджог личного имущества граждан, повлекший за собой тяжелые последствия, Сайд был осужден за разбой, совершенный в группе с применение оружия в Туле в 1989 г., Буйвасар также был осужден на 12 лет за общеуголовное преступление130. С. Котляков, захвативший 19 декабря 1997 г. сотрудника шведского посольства, до этого имел две судимости, в том числе за вымогательство, с 1996 г. находился в федеральном розыске. По своему поведению во время совершения преступления психически производил впечатление не вполне нормального человека. Практически всегда в подобных случаях основным требованием террористов были деньги, наркотики и предоставление возможности выезда за рубеж. Аналогичных примеров, иллюстрирующих чисто уголовные наклонности нынешних террористов, можно привести очень много.

Участниками преступных группировок подготавливаются и производятся такие акты криминального терроризма, как взрывы в общественных местах, пожоги, похищения людей с целью получения выкупа.

Современный российский криминальный терроризм осуществляется социальными аутсайдерами, людьми с несложившейся жизнью, испытывающими острые проблемы во взаимоотношениях с родственниками, окружающими, не могущими найти свое место в обществе и т.д. С точки зрения социологии - это типичные маргиналы, с низким уровнем общего и специального образования, постоянно меняющие профессию, если таковая у них вообще есть, место работы и жительства, не имеющие устойчивых семейных связей. С позиции психологии - крайне неуравно- вешенные, невротичные личности. Вот лишь некоторые примеры. Из акта судебной экспертизы Якшиянца: «Вспыльчив, неуравновешен. В местах лишения свободы вскрывал себе вену, пил ацетон, объявлял голодовку. Охладел к семейной жизни. Болезненное самолюбие. С пятнадцати лет употребляет наркотики. Первого декабря 1988 (в день совершения преступления) дважды ввел себе в вену эфедрин. Любит приключенческие фильмы и фильмы ужасов. Не терпит замечаний и возражений. Мысль о бегстве за границу вынашивал в течение нескольких лет. Свойственны позерство и рисовка»131. Примерно такую же социальную характеристику имел и Владимир Муравьев, второй участник банды: «Учился плохо. Первый раз был осужден за кражу куртки в магазине. Второй раз - за угон автомашины. Спокойный, уравновешенный человек. Легко попадает под чужое влияние. Эпизодически курил анашу. Вводил в вену эфедрин, смешанный со столовым уксусом и марганцем. Считает себя неудачником»132.

Типичным аутсайдером является Тодиков Г.Г., 1938 г.р., захвативший в декабре 1997 г. пассажирский самолет Ил-62М, следовавший рейсом Магадан-Москва и потребовавший 10 миллионов долларов, дозаправку в Шереметьево и вылет в Швейцарию. Безработный пожилой человек, проживавший в Тенькинском районе Магаданской области, состоявший на учете в психоневрологическом диспансере, неоднократно попадавший в милицию133. Человек с явно выраженными психическими отклонениями: «Несколько раз его выдворяли из приемной губернатора за скандалы при попытке попасть на прием. Он был увлечен идеей совершить революцию в мировой системе торговли и своими прожектами хотел увлечь магаданских чиновников»134.

Из всего ранее сказанного о криминальных террористах, можно сделать следующий вывод. Главным образом это люди, которым присущи две важные особенности - социологическая и психологическая - предопределяющие преступный характер поведения: наличие солидного преступного опыта, неустойчивость социального положения (комплекс маргинала) и явное присутствие определенных психологиче- ских черт (неуравновешенность, конфликтность, жестокость, амбициозность, психические аномалии). Поэтому именно криминальная среда сейчас является главным поставщиком «кадров» для террористически групп, кандидатов на совершение разного рода актов терроризма.

Теперь следовало бы остановиться на криминологической характеристики женщин-террористок. Ярким историческим фактом, и это особенно хорошо показано на примере российского терроризма, стало то, что женщины в прошлом принимали самое активное участие в террористической деятельности. В настоящем эта тенденция нашла свое продолжение: итальянский и западногерманский левый терроризм в значительной степени имел женское лицо. Барбара Бальцерани - «Мадонна «Красных бригад», Маргерита Кагол, Гудрун Энслин, Ульрика Майнхоф - имена этих одержимых утопией и крайне жестоких террористок в 70-х годах были у многих на слуху, и в какой-то мере стали символом десятилетия. В современной России женщины-наемники из Прибалтики участвовали в боевых действиях в Чечне, Айсет Дадашева и Фатима Таймасханова осуществили взрыв на вокзале в Пятигорске в апреле 1997 г. Известен и относительно недавний случай руководства женщиной планированием, подготовкой и осуществлением акта терроризма - семья Овечкиной Н.С., состоявшая из нескольких человек, осуществила захват рейсового самолета в марте 1988 г. с целью вылета за рубеж. Занимаются женщины и заказными убийствами, причем не только в роли заказчика. Как утверждал известный российский киллер А.Солоник, убитый в 1997 г. в Греции, среди профессиональных киллеров есть немало женщин. Это связано с тем, «что представительницы прекрасного пола - отличные стрелки и хладнокровнейшие убийцы. Женщину нанимать тем выгоднее, что она всегда вне подозрений»1. Поэтому проблема - женщины и терроризм - является весьма важной и актуальной.

Женщина террористка как тип представляет собой определенную специфику. Однако чаще всего представительницы слабого пола принимают участие в политическом терроризме. Это, видимо, связано с тем обстоятельством, что женщина, будучи по природе несколько более, чем мужчина, склонной к эмоциональному, а не рациональному восприятию действительности, будучи в принципе более впечатли- тельной, а также более восприимчивой к фанатизму нуждается в некоем идеале, за который можно было бы бороться до конца, испытывает потребность во всепоглощающей идее. Именно это может дать участие в политической борьбе, в жертву которой приносится, все то, что традиционно принято считать женским уделом - семья и дети. Формируется особая категория женщин. Как пишет известный писатель и историк Игорь Можейко, «существует, и это особенно характерно для периодов социальных переворотов, неожиданная в этом контексте порода женщин, подчеркнуто не связанных с семьей, не отягощенных узами обычаев и морали. Из таких женщин, которых отлично используют умные; жестокие мужчины, чаще всего рождаются преданные революционной идеологии террористки или сектантки, которые порой опаснее мужчин, потому что, презрев функции женщины, они получают взамен лишь цель. Цель - убить. И если для этого нужно погибнуть самой, гибель оказывается лишь продолжением революционной службы. Такими были фурии русской революции: бомбометательницы «Народной воли», боевики партии эсеров, от Софьи Перовской до Фанни Каплан и Веры Засулич, внешне хрупкие, беззащитные, деликатные внутри - скрывающие стальную пружину, готовую распрямиться в любой момент. Тамильская убийца индийского премьера Раджива Ганди, привязывая к животу заряд взрывчатки, отлично знала, что погибнет, - это ее не остановило...»135. Вместе с тем, женщинам террористкам в большей степени нежели мужчинам свойственна выраженность внутренних противоречий, являющихся следствием амбивалентности души, для них характерны резкие духовные колебания, метания от одного полюса к другому.

В подтверждение этой мысли следует вновь обратиться к цитировавшимся выше мемуарам Бориса Савинкова, в которых приводится немало характеристик женщин - непосредственных участниц террористической борьбы. Дора Бриллиант, активнейший член и участница деятельности Боевой организации партии эсеров сосредотачивала в своей личности все раннее отмеченные, зачастую диаметрально противоположные, характеристики: самоотреченность, фанатичную веру в идею и мучительные сомнения, деструктивность и жертвенность, эмоциональность и холодный расчет. Савинков писал о ней: «Дора жила только одним - своей верой в террор. Любя революцию, мучаясь ее неудачами, признавая необходимость убийства Плеве, она вместе с тем боялась этого убийства. Она не могла примириться с кровью, ей было легче умереть, чем убить. И все-таки ее неизменная просьба была - дать ей бомбу и позволить быть одним из метальщиков. ... Террор для нее, как и для Каляева, окрашивался прежде всего той жертвой, которую приносит террорист. Эта дисгармония между сознанием и чувством глубоко женственной чертой ложилась на ее характер. Вопросы программы ее не интересовали. Быть может, из своей комитетской деятельности она вышла с известной степенью разочарования. ... Террор для нее олицетворял революцию, и весь мир был замкнут в боевой организации»136.

Те же характерные черты отмечались и у другой известной террористки, Татьяны Леонтьевой: «В Леонтьевой было много той сосредоточенной силы воли, которую была так богата Бриллиант. Обе они были одного и того же - «монашеского» - типа. Но Дора Бриллиант была печальнее и мрачнее; она не знала радости в жизни, смерть казалась ей заслуженной и долгожданной наградой. Леонтьева была моложе, радостнее, светлее. Она участвовала в терроре с тем чувством, которое жило в Сазонове, - с радостным сознанием большой и светлой жертвы. Я убежден, что если бы ее судьба сложилась иначе, из нее выработалась бы одна из тех редких женщин, имена которых остаются в истории как символ активной женственной силы»137. Обе, как оказалось впоследствии, страдали психическими расстройствами.

Врачи уже давно отмечают особую, отличную от мужской, психическую обусловленность совершения женщинами тех или иных преступлений, что дает основания говорить о специфически женской преступности не просто исходя из принадлежности к определенному полу, а выделяя ее на основании особого душевного склада, особого мироощущения. Изучение личностных характеристик террористок в этом убеждает. Однако этим особенностям никогда не придавалось большого значения, не в полной мере учитываются они и сейчас. «Женская преступность - температурный лист общества, - считают сотрудники ГНЦ имени Сербского Кира Иммерман и Маргарита Качаева. - Количество женщин, вступающих в конфликт с законом, отражает уровень социального неблагополучия. Характерно, что среди криминальных представительниц слабого пола процент душевнобольных выше, чем у мужчин!

Увы, если душевная болезнь выражена неявно, следователю просто не приходит в голову усомниться в здоровье обвиняемой, и тихие, отупевшие женщины идут по кругу - из зоны в зону. Страшно, что статистика отмечает рост числа женщин,

отбывающих срок за такие тяжкие преступления, как умышленное убийство, умыш-

ленное нанесение тяжких телесных повреждении, соучастие в изнасиловании...» .

Упомянутые сотрудницы утвердительно отвечают на вопрос о существовании чисто женской преступности и выдвигают в пользу этого весьма убедительные аргументы: «Женская психика устроена иначе, нежели мужская. Есть психические заболевания, которые встречаются только у женщин, например послеродовой психоз. Известны случаи, когда в этом состоянии мать может убить своего новорожденного ребенка. Потом долго будет носить свое горе в себе, в ужасе вспоминая содеянное. Но проходит время, женщину выписывают из больницы, она беременеет и... убивает опять.

Известны случаи, когда женская ревность по своей силе и страстности превосходила мужскую и выражалась крайне жестокими способами. Могут изощренно отомстить изменнику, отрезав половой член. Или мстят соперницам, убивая их детей. Тут жестокость не знает границ. Мужчинам такое не свойственно. Бывает, женщины идут на убийство своих детей, чтобы как можно больнее наказать мужа. Ведь, с точки зрения женщины, ребенок - самая большая ценность.» .

В литературе отмечается, что для многих террористов прошлого были характерны различные патологические явления: исключительная жертвенность, тяга к смерти выражающаяся в суицидальных мотивах (покончили с собой Рашель Лурье, Эсфирь Лапина, Софья Гинзбург, Софья Хренкова, по непроверенным данным, Лидия Руднева, Егор Сазонов), психические аномалии. Все это полностью соответствует приведенным выше психологическим характеристикам женской преступности.

О.В.Будницкий в одной из своих статей пишет по этому поводу: «Несомненно, что многие террористки не отличались устойчивой психикой. Другой вопрос - была ли их психическая нестабильность причиной прихода в террор или следствием жизни в постоянном нервном напряжении или, в ряде случаев - тюремного заключения. Во всяком случае, уровень психических отклонений и заболеваний среди террористок был очень высок. Психически заболели и умерли после недолгого заключения Дора Бриллиант и Татьяна Леонтьева. Умело изображали из себя сумасшедших, будучи в заключении еще до совершения терактов, Рогозинникова и Руднева. Врачи им поверили. Было ли дело только в актерских способностях?»1. Следует отметить, что женщина-террористка изначально представляет гораздо большую общественную опасность, поскольку вызывает меньше подозрений и имеет более широкое поле «деятельности».

В заключение следует на основе проведенного эмпирического исследования дать социально-криминологический «портрет» (не являющийся, однако, абсолютным) современного российского террориста, совершающего захваты заложников, похищения людей, криминальные взрывы и другие преступления подобного рода. В основной своей массе это молодые люди в возрасте до 40 лет, больше половины из которых не имеет семьи. Уровень образования не высок - как правило не выходит за рамки средней школы. Практически каждый из них обладает солидным криминальным опытом: две-три судимости с отбыванием наказания в местах лишения свободы и является членом организованной преступной группы. Характерна низкая степень положительных социальных связей. Как показывают данные опроса практических работников ОВД, именно в криминальной среде, являющейся «группой риска», следует искать потенциальных террористов. Большое поле деятельности здесь открывается для сотрудников оперативных аппаратов, в том числе УИС, которые могут на ранней стадии выявить лиц, склонных к совершению анализируемых видов преступлений.

Из всего сказанного вытекают следующие выводы: 1)

не существует универсального типа террориста, 2)

можно лишь говорить с определенной долей условности о некоторых категориях лиц, в большей степени склонных к совершению актов терроризма, 3)

наиболее вероятными из таковых являются представители криминальной среды и люди с психическим расстройствами.

Проблема определения психологического портрета лица, склонного к экстремистской деятельности, является одной из наиболее широко обсуждаемых и исследуемых в научной литературе на протяжении многих лет, однако вопрос об определении психологического портрета лица, склонного к экстремистской деятельности, представляется ещё не изученным. Психологический портрет лица, склонного к экстремистской деятельности, является абстрактным, поскольку точного психологического портрета лица, склонного к экстремистской деятельности в реальности не существует.

Введение

«Уроды» – это просто разной степени отклонения от признанной нормы и понятно, что «уродам» именно норма должна представляться уродством, потому, что каждый человек, считает себя нормальным, а для морального «урода», чье уродство никак не выражено внешне, норма еще более смутная, потому что, по виду такой монстр ничем не отличается от других людей и сравнить себя с ними не может. Но не забывайте, что уродство, это всего лишь отклонение и в глазах этого «урода», как раз норма уродство. И поскольку моральный «урод» в своей жизни сталкивается с другими нормальными людьми, не разделяющими его убеждений и восприятий познаваемого объекта, то жизнь такого необходимо предполагает конфликтность.

Убеждения морального «урода» на столь велики, что он не только совершенно не боится наказания, но и некогда не раскаивается в своих деяниях, умалять умственное и интеллектуальное развитие моральных «уродов», представляя их малолетними, тупыми, недоразвитыми людьми, непростительная ошибка.

Чтобы понять и прогнозировать личность морального «урода», мы должны представить его восприятие мира и соответствующий способ отношения к этому миру, понять специфику его субъективной жизни.

1. Общая часть

Психологический портрет лица, склонного к экстремистской деятельности является абстрактным, поскольку точного психологического портрета лица, склонного к экстремистской деятельности в реальности, не существует. Для определения более точного портрета лица, склонного к экстремистской деятельности, необходимо знать реальных людей, которые становятся на путь экстремистской деятельности, дифференцировать отдельные социально-психологические типы склонного экстремистской деятельности, установить их специфическое место и индивидуальные роли в социальной группе, которую можно назвать экстремистским сообществом.

Характеристика лица склонного к экстремистской деятельности и фактор ее формирования, призвана не только соответствующим образом определять квалификацию совершаемых им деяний, но и прогнозировать дальнейшие варианты поведения, отклоняющиеся от общепринятых норм.

Личность лица склонного к экстремистской деятельности, занимает ведущее место в происхождении экстремистской деятельности, сложное сочетание идейно-риторических конструкций и индивидуальных психофизиологических качеств, составляющее мотивационную сферу личности склонного экстремистской деятельности, выделяет его среди других категорий неблагополучных личностей по многим социально-демографическим, уголовно-правовым и уголовно-исполнительным показателям характеристик. С одной стороны, все достаточно просто, существует много исследований личности экстремиста, члена экстремистского формирования, но с другой стороны, сложность конструкции составов преступлений, предусмотренных уголовным кодексом РФ, применение законодателем ссылочной диспозиции, не позволяет четко определить предмет исследования, совокупность исследуемого лица, как склонного к экстремистской деятельности.

В процессе определения характеристики лица склонного к экстремистской деятельности, имеются определенные сложности, связанные с определением психологического портрета, сопряжено это с тем, что общая масса всех приверженцев экстремистской деятельности неоднородна, каждая имеет свои групповые нормы и ценности, свою идеологию и назначение, а также с тем, что средствами массовой информации был выработан неверный стереотип лица, склонного к экстремистской деятельности. Рассмотрение структуры психологического портрета лица, склонного к экстремистской деятельности по традиционным параметрам криминологической характеристики, не позволяет в полной мере определить вину совершаемых им деяний, определить степень опасности, а также объяснять, прогнозировать и предупреждать поведение, необходимое для проведения мероприятий, направленных на профилактику предупреждения экстремистской деятельности.

Личность лица, совершившего преступления экстремистской мотивации, с одной стороны, отражает в обобщенной форме наиболее существенные признаки личности преступника как таковой, с другой, имеет особенности личности, свойственные только лицу склонному к экстремистской деятельности и наконец, в общественном сознании имеет место смешение понятий всех используемых терминов, лицо склонное к экстремистской деятельности, (экстремист) и лицо склонное к радикальным ученьям (доктрин или методов политической борьбы).

2. Психологический портрет лица, склонного к экстремистской деятельности

Необходимым условием для понимания личности лица, склонного к экстремистской деятельности, является знание мотивов экстремистского поведения. Лицо склонное к экстремистской деятельности — это особый психологический тип людей, часто склонных к самовозбуждению, потере контроля над своим поведением, готовых на нарушения любых норм, вплоть до самоубийства.

Лицо склонное к экстремистской деятельности, это люди, которым невозможно что-либо доказать, так как учиться и разбираться они попросту не хотят, им нужен кто-то, кто будет ими управлять, им нужно подчинение авторитету. Если найдется более авторитетный, то такие легко сменят свою «ориентацию», говорить о каком-то критичном восприятии реальности тут не приходится, ибо они просто ищут человека, который возьмет на себя ответственность за них.

В обычной жизни лица склонные к экстремистской деятельности, как правило ничего из себя не представляют, у них вообще есть определенные проблемы с обществом, обида на общество, «синдром непризнанного гения», форма мании величия, он считает, что обладает большим умом и сверх способностей, ну или в крайнем случае – сверх значимости для социума, не таким как все, однако окружающие по своей неграмотности его недооценивают.

Лица, склонные к экстремистской деятельности собираются в некие общества, как раз это и позволяет им почувствовать свою социальную значимость, а причастность к неким сверх идей, которые отвергаются обществом – позволяет им еще и почувствовать себя не таким как все.

Лицо склонное к экстремистской деятельности склонен к тоталитаризму, культу своих вождей, последние часто открыто объявляются носителями высших истин, которые должны приниматься массами на веру.

У лица, склонного к экстремистской деятельности, есть одна проблема, как бы они не собирались в некие общества и прочие общественные организации, все-таки очень важно мнение и оценка не только таких же как они приверженцев, но и общества в целом. Причем, негативная оценка (а чаще всего именно так) – это с одной стороны сильно ранит самолюбие, но и подстегивает их стремление к обособлению от общества. Действовать открыто такие люди чаще всего не рискуют, и прежде всего потому что им очень мешает страх – страх перед обществом, все те же подростковые комплексы, страх получить оценку общества, которая будет ниже собственной самооценки, страх выглядеть глупо и так далее.

Лицом склонным к экстремистской деятельности, движут обычные психические проблемы и комплексы, а отсюда страх, трусость и озлобленность на всех и вся.

Лицо склонное к экстремистской деятельности, диаметрально противоположно нормальному человеку, где вершиной жизни является самореализация в творческом созидательном общественно полезном процессе.

Мотивационная сфера лица склонного к экстремистской деятельности, является более дезорганизованной, чем у обычного человека, что выражается в меньшем количестве внутрисистемных связей.

Для лица, склонного к экстремистской деятельности, характерен такой набор качеств и стремлений как:

1) поиск идеалов;

2) пристрастное отношение к прошлому (его идеализация или полное неприятие);

3) отвержение общепринятых идеалов и эталонов;

4) максимализм во взглядах, частые перемены оценок, даваемых окружающим, резкий переход от позитивного отношения к негативному, претензия на необыкновенность (мы лучше, сильнее), поляризованный взгляд на мир (все плохо, но мы - другие) убеждение, что цель оправдывает средства (поощрение асоциального и противоправного поведения);

5) ослабление связей с родной семьей, прежними друзьями; замещение личных интересов интересами и ценностями экстремистского сообщества.

Логика лица, склонного экстремистской деятельности, это мир, воспринимаемый через призму примитивного бинарного, черно-белого разделения на хорошее и плохое, истину и ложь, действительность относится большей частью ко лжи, а экстремистская идея — к истине.

Внутренний мир лица, склонного экстремистской деятельности прост и непротиворечив, поэтому другой человек, не разделяющий его убеждений, рассматривается собственно не как равноправный партнер-оппонент, не как личность, а как особо сложное внешнее препятствие, подлежащее простому физическому устранению. Не случайно, убийство противников или бегство от них, являются двумя наиболее типичными способами поведения лица, склонного к экстремистской деятельности в ситуации конфликта, таким образом, ситуация конфликта для лица, склонного к экстремистской деятельности, осознается и переживается в упрощенной и извращенной форме, которая принципиально не может привести к конструктивному ее преодолению. Если внутренний мир лица, склонного к экстремистской деятельности прост и непротиворечив, то внешний мир для него оказывается сложной преградой, поскольку лицо, склонное к экстремистской деятельности осознает несоответствие этого внешнего мира своим идеалам, именно столкновение простого внутреннего мира и сложного внешнего мира определяет специфику жизненного переживания экстремиста.

Лицо склонный к экстремистской деятельности, занимается тем, что носится с разного рода навязчивыми идеями, безумными целями и еще одна особенность у лиц склонных к экстремистской деятельности, они окружают себя «врагами».

3. Идеология лица, склонного к экстремистской деятельности

В основе идеологии лица склонного к экстремистской деятельности, лежат ложные мотивы и ложные установки, поэтому оно по своему объективному содержанию субстанционально иррационально, в нем цели не соответствуют средствам, а результаты действиям. Идеология экстремистов может модифицироваться в зависимости от контекста той политической среды и общества, в которой они действуют.

В идеологии склонного экстремистской деятельности заложено убеждение в том, что социальная среда может быть преобразована только насильственными действиями, что она не может само исправиться без насильственных воздействий, следовательно, идеологическая мотивация экстремистского поведения всегда связана с доминирующим мотивом агрессии.

Для лица склонного к экстремистской деятельности, реализация его убеждений становится единственным содержанием личной жизни, гуманист открыт для диалога и компромисса, лицо склонное к экстремистской деятельности закрыт для подобного.

Убежденность лица склонного к экстремистской деятельности и активная жизненная позиция принципиально различаются по содержанию убеждений и по способу их формирования, а также по способу реализации убеждений в поведении, причем все, что не согласуется с убеждениями лица, склонного к экстремистской деятельности, объявляется без разбора ложью, все, кто не разделяет убеждений лица, склонного к экстремистской деятельности, без разбора объявляются врагами.

Убежденность лица, склонного к экстремистской деятельности, складывается на почве мистического откровения или интуиции, заменяющей рациональное познание реальности и логическое рассуждение, то есть на почве различного рода отклонений от нормальной логики рассуждения и познания реальности.

В экстремистской идеологии есть своя специфическая логика. Эта логика исходит из предвзятой, ложной идеи, а не из фактов действительности, правда, факты она воспринимает, но лишь избирательно, и только те, что согласуются с ее ценностными посылками, и интерпретирует эти факты не как доказательство, а как проявление, следствие ценностных посылок.

В экстремистском безумии есть система.

4. Фанатизм лица, склонного к экстремистской деятельности

Одним из признаков характеристики лица, склонного к экстремистской деятельности, является фанатизм (фанатизм-это безоговорочное следование убеждениям, особенно в области религиозно-философской, национальной или политической сферах; доведенная до крайности приверженность каким-либо идеям, верованиям или воззрениям, обычно сочетающаяся с нетерпимостью к чужим взглядам и убеждениям).

Фанатизм лица, склонного к экстремистской деятельности – это отсутствие критического восприятия своих убеждений и нетерпимость, когда человек упорно настаивает на своей точке зрения.

Лицо склонное к экстремистской деятельности не понимает и не хочет понимать интересов и реального положения других людей. Он не желает вести какие-либо разговоры с другими, чтобы обменяться мнениями и предпочитает идти тем путем, который кажется ему наиболее разумным. Понятие самокритичности для него чуждо, он считает, что прав только он, а все остальные заблуждаются и поскольку это так, он считает своим долгом обвинять других в нечестии, невежестве и в преследовании эгоистических целей, будто сам он безгрешный и его слова вдохновляются свыше, то есть он с другими не согласится, так как согласия можно достичь только на умеренных позициях.

Общие особенности фанатизма лица, склонного экстремистской деятельности, является одержимость, жесткость и отрицательное отношение к другим людям и соответствующее этому отношению поведение. Одержимость в том, что лицо склонное к экстремистской деятельности не останавливается ни перед какими внешними и внутренними преградами, упорно и неуклонно устремляясь к своей цели.

Фанатизм лица, склонного экстремистской деятельности, обнаруживает такие характеристики, как «неистовость поведения, готовность для достижения цели жертвовать всем и использовать любые средства в сочетании с узостью и ограниченностью восприятия мира». Фанатизм проявляется в том, что в действиях обязательно присутствуют насилие и страдания, причиняемые людям, но для лица склонного экстремистской деятельности, эти страдания не имеют никакого значения, причем ни свои, ни чужие.

5. Нравственность лица, склонного к экстремистской деятельности

Нравственная вседозволенность, снятие всяких нравственных запретов и ограничений в сознании и поведении лица, склонного к экстремистской деятельности существует по отношению к «чужим», к врагам, по отношению к «своим» и к самому себе, лицо склонное к экстремистской деятельности придерживается строжайшего, ригористического соблюдения собственных нравственных установлений, такая нравственная амбивалентность, противоречивая двойственность, в поведении лица, склонного к экстремистской деятельности, ведет к нравственной дезориентации.

Для лица, склонного к экстремистской деятельности зло, причиняемое врагам, становится добром, стирается граница между добром и злом, сами эти нравственные категории становятся условным, при такой нравственной дезориентации лицо склонное к экстремистской деятельности во имя истинной веры способен на любые экстремальные действия, убийства, похищения, издевательства, пытки, взрывы различных зданий и сооружений и т.п.

Нравственность лица, склонного экстремистской деятельности - это характерная определенная бесчувственность, жестокость, беспощадность, доходящая до способности самопожертвования своей жизнью ради уничтожения врагов. Нравственность лица, склонного к экстремистской деятельности, основанная на принципе нетерпимого отношения к нравственности других людей, является силой, способной играть существенную роль в жизнедеятельности общества, в формировании тех или иных социальных отношений.

6. Поведение лица, склонного к экстремистской деятельности

Поведение лица, склонного экстремистской деятельности следует рассматривать в качестве особого необходимого элемента экстремизма, как особого психического склада верующего, являющемся целостным психологическим феноменом, включающий в себя мотивы, цели, действия.

Главной установкой поведения лица, склонного к экстремистской деятельности становится служение идее посредством агрессивного сопротивления, борьбы с врагами истинной идеи, активная жизненная позиция выражается в тотальной ориентации всего поведения личности на служение своей идее, все действия и поступки подчиняются этой цели.

Служение выражается в двух основных формах:

1) в ревностном исполнении всех предписаний экстремистского сообщества;

2) в практической и постоянной борьбе с врагами.

Обе эти формы выражения активной жизненной позиции лица, склонного к экстремистской деятельности разные, но взаимно дополняющие друг друга способы реализации экстремистской идеологии в жизнь, переустройства своей собственной жизни и социально-политического уклада общества в соответствии с критериями и идеалами истинной идеи.

Набор типичных действий лица, склонного к экстремистской деятельности достаточно широк, но все эти действия можно разделить на две группы:

1) действия, направленные на причинение вреда и страданий другим людям, «врагам» и «враждебной среде» (внешняя агрессия);

2) действия, направленные на причинение вреда и страданий самому себе или своим единомышленникам (внутренняя агрессия).

К числу актов внешней агрессии относятся, погромы, диверсии, шантаж, взятие заложников, убийства, ограбления, массовые беспорядки, уничтожение материальных ценностей и культурных произведений и прочее, в общем, различные формы террористических и разрушительных действий.

К числу актов внутренней агрессии относятся, различные формы самоистязаний, постов, отшельничество, ритуальные самоубийства разными способами (чаще всего это самосожжение, индивидуальное или коллективное). Поведение лица, склонного к экстремистской деятельности, не может характеризоваться лишь на самих поступках, действиях такого лица, ибо в них самих по себе еще никак не проявляется специфика экстремистского поведения, так как, одобные поступки совершают не только лица, склонные к экстремистской деятельности.

В основе экстремистских действий лежат ложные мотивы и ложные установки, поэтому оно по своему объективному содержанию субстанционально иррационально, в нем цели не соответствуют средствам, а результаты действиям.

Для различных приверженцев экстремистской деятельности экстремистская агрессивность носит различный психологический характер, у рядовых членов она в основном носит конформистский характер и проявляется редкими, но сильными вспышками, у элиты экстремистского сообщества агрессия носит преимущественно инструментальный характер, у вождей экстремистского сообщества агрессия может превращаться в постоянное, болезненное патологическое влечение, т.е. стать «деструктивной».

Общие особенности действий склонного экстремистской деятельности:

1) одержимость;

2) жесткость;

3) деструктивность.

Одержимость в том, что лицо склонное к экстремистской деятельности, не останавливается ни перед какими внешними и внутренними преградами, упорно и неуклонно устремляясь к своей цели. Психология экстремизма обнаруживает такие характеристики, как «неистовость поведения, готовность для достижения цели жертвовать всем и использовать любые средства в сочетании с узостью и ограниченностью восприятия мира».

Жесткость проявляется в том, что в этих действиях обязательно присутствуют насилие и страдания, причиняемые людям. Но для склонного экстремистской деятельности эти страдания не имеют никакого значения, причем ни свои, ни чужие.

Деструктивность состоит в том, что эти действия всегда преследуют одну цель — разрушить существующий социальный порядок.

Действия склонного экстремистской деятельности можно разделить на две большие группы в зависимости от способа борьбы с существующим социальным порядком или способа его разрушения, преодоления:

1) активная деструктивная агрессия;

2) пассивная деструктивная агрессия.

К первой группе относится, экстремистский террор, начиная от морально-психологического и вербального запугивания и зомбирования до физической деструкции. В этих формах агрессии деструктивная цель явно доминирует, а конструктивная цель практически сведена на нет. Крайней формой экстремистской активной агрессии оказывается массовый геноцид.

К формам пассивной деструктивной агрессии, относятся различные способы социальной самоизоляции экстремистов (от индивидуального и коллективного отшельничества до самоистязаний).

Доминирующим мотивом поведения лица, склонного к экстремистской деятельности является социальная агрессивность, активное стремление к разрушению существующего общества, к нанесению ему наибольшего ущерба, этот мотив подсознательно или сознательно маскируется лицом склонным к экстремистской деятельности конструктивным мотивом созидания «правильного общества», но, прежде чем строить правильное общество, нужно разрушить существующее, поэтому конструктивная мотивация не играет никакой роли в реальном поведении экстремиста. Таким образом, в поведении лица, склонного к экстремистской деятельности происходит или, по крайней мере, наблюдается тенденция сдвига конструктивной цели созидания правильного, идеального мира на деструктивную цель разрушения неправильного, но реально существующего социального порядка. Деструктивная цель постепенно превращается в главную, доминирующую и единственную цель лица, склонного к экстремистской деятельности. Лицо склонное к экстремистской деятельности, начиная как разрушитель неправильного общества ради создания правильного общества, самой логикой экстремистского действия превращается в одержимого, ослепленного идеей разрушения агрессора.

7. Религиозное поведение лица, склонного к экстремистской деятельности

В любой религии содержится норма верности своему богу и сопротивления иным верам. Но эта норма может быть проинтерпретирована по-разному, либо как требование агрессивной войны с иноверцами, либо как пассивное отстранение от иной веры и мирная критика чужой веры. Все эти моменты позволяют переориентировать поведение верующего на деструктивную деятельность по отношению к несовершенному миру с целью преобразовать его по образцу своих иллюзорных религиозных идеалов.

Религиозное поведение лица, склонного к экстремистской деятельности значительно отличается от поведения нормального верующего.

Во-первых, для нормального верующего, характерна внутренняя моральная мотивация, основанная на внутреннем свободном принятии личностью нравственных норм и принципов, существующих в религии. Нормальному религиозному поведению характерен приоритет нравственных целей, который ограничивает выбор средств, а также высокая личная нравственная ответственность.

Для религиозного поведения лица, склонного к экстремистской деятельности характерна внешне принудительная мотивация, когда определенные нормы и предписания исполняются не по внутреннему духовному убеждению, а по внешнему принуждению.

Внешне-принудительный характер мотивации религиозного поведения лица склонного к экстремистской деятельности ведет к таким последствиям, как безответственность и безнравственность этого поведения, поскольку лицо склонное к экстремистской деятельности полагает, что он действует как раб своего бога и послушный исполнитель его воли, постольку и ответственность за свои действия он возлагает, в конечном счете, на бога (что практически означает для религиозного лица склонного к экстремистской деятельности полную личную безответственность).

Во-вторых, доминирующей целью поведения нормального верующего является получение божественной благодати. Религиозное поведение лица склонного к экстремистской деятельности, имеет доминирующей целью уничтожение порчи в других верующих, а также борьбу с иноверцами и порчей видимого мира.

В-третьих, нормальному религиозному поведению характерен выбор мирных, конструктивных видов религиозного действия, связанных в основном с исполнением культовых обрядов, в отношении к иноверцам нормальный верующий проявляет терпимость и полагается на методы убеждения и корректного диалога. Для религиозного поведения лица склонного к экстремистской деятельности, характерна подчеркнутая агрессивность, приоритет принудительных насильственных действий.

В-четвертых, в структуре религиозного поведения истинно верующего, наблюдается безусловный приоритет культовых действий, поскольку общение с творцом составляет для него главный смысл. Для поведения лица склонного к экстремистской деятельности, характерен приоритет в некультовой деятельности, поскольку не общение с богом, а ревностное служение ему путем искоренения порчи в мире и в людях составляет для него главный смысл религиозной деятельности.

В-пятых, поведение нормального верующего является полимотивационным, это значит, что в общей структуре поведения верующего религиозное поведение составляет лишь часть всего поведения и религиозные мотивы не исчерпывают всех его мотивов. Улица склонного к экстремистской деятельности, религиозная деятельность становится не просто преобладающим видом поведения, а господствующим видом деятельности, принудительно подчиняющим и перестраивающим, искажающим в соответствии с религиозными экстремистскими идеалами все остальные виды деятельности.

Специфическое отличие религиозного поведения лица склонного к экстремистской деятельности от других религиозных видов поведения обусловлено тем, что оно мотивировано религиозной экстремистской идеологией, оно представляет собой иллюзорно-деструктивную агрессию верующих против вероотступников в своей среде, иноверцев, неверующих и испорченного мира. В религиозном поведении лица склонного к экстремистской деятельности, в отличие от религиозного поведения нормального верующего акцентированы разрушительные моменты, которые рассматриваются как основная форма богослужения, оно ориентируется на враждебного бога и «истинной вере» объекты – предметы культа иноверцев, представителей иноверцев, на еретиков в своей собственной среде.

Главным видом религиозного поведения лица склонного к экстремистской деятельности становится не служение богу, а борьба с чужими, врагами, защита своей «истинной» веры от врагов.

Заключение

Для лица склонного к экстремистской деятельности зло, причиняемое врагам, становится добром, стирается граница между добром и злом, сами эти нравственные категории становятся условными, при такой нравственной дезориентации лицо склонное к экстремистской деятельности во имя истинной веры оказывается способен на любые экстремальные действия, убийства, похищения, издевательства, пытки, взрывы различных зданий и сооружений и т.п.

В результате для поведения лица склонного к экстремистской деятельности становится характерной определенная бесчувственность, жестокость, беспощадность, доходящая до способности самопожертвования своей жизнью ради уничтожения врагов.

Система ценностей лица склонного к экстремистской деятельности и представление о нормах поведения складываются не в один момент – они являются результатом длительного, системного и последовательного воздействия со стороны основных институтов социализации, семьи и школы, ближайшего бытового, досугового окружения, родственников, друзей, знакомых.

«Истина – есть неискаженное отражение какого-либо объекта познания в нашем уме ».

Казберов Павел Николаевич, заместитель начальника центра исследования проблем исполнения наказаний и психологического обеспечения профессиональной деятельности УИС ФКУ НИИ ФСИН России, подполковник внутренней службы, кандидат психологических наук.

В статье рассматривается вопрос методического обеспечения психокоррекционной работы с осужденными, отбывающими наказание за террористическую и экстремистскую деятельность.

Проблема психологии экстремизма и терроризма все чаще оказывается в центре внимания пенитенциарных психологов. Необходим анализ и учет основных характеристик лиц, отбывающих наказание за совершение экстремистских и террористических действий для проведения адресной и эффективной работы по их ресоциализации.

Проведенные исследования показывают, что методическое обеспечение психологической работы с экстремистами и террористами имеет свои особенности.

Ключевые слова: агрессивность, взаимодействие, терроризм, террорист, экстремизм, экстремист, экстремистская деятельность, эмоциональность.

Methodical features of psychocorrectional work with prisoners serving sentences for terrorist and extremist activities

The article discusses the methodological support of psychocorrectional work with prisoners serving sentences for terrorist and extremist activities.

The problem of the psychology of extremism and terrorism are increasingly in the spotlight prison psychologists. Analysis and consideration of the basic characteristics of persons serving sentences for committing extremist and terrorist activities for targeted and effective work on their re-socialization is necessary.

Studies show that the methodological support of psychological work with extremism and terrorism has its own characteristics.

Key words: aggression, communication, terrorism, terrorist, extremist, extremists, extremism, emotionalism.

В современных условиях актуальным становится вопрос о проведении психокоррекционной работы с осужденными, отбывающими наказание за террористическую и экстремистскую деятельность.

По результатам проведенных исследований, изучения опыта зарубежных специалистов, оценки работы в этом направлении образовательных учреждений ФСИН России и практических отечественных психологов вполне очевидно выявились основные принципы психокоррекционной работы с этим контингентом осужденных.

Обоснованность их также подтверждают выводы исследователей мотивационной теории терроризма из Германии, которые опираются на имеющуюся у них обширную эмпирическую базу (Analyzen zum Terrorizmus, 1981 - 1984).

При психологической работе с рассматриваемым контингентом следует учитывать следующее.

Во-первых, личностные и мотивационные особенности, обстоятельства вовлечения их в террористическую и экстремистскую деятельность часто могут существенно отличаться от таковых, приведших к конфликту с законом и обществом "обычных" осужденных. Это не значит, что существуют некие "особые" качества, присущие только террористам. Скорее, наоборот, часто наблюдается парадоксальная гиперсоциальность, приверженность к референтной группе единомышленников, извращенно понимаемое чувство долга и т.д., т.е. такие качества, как "подозрительность", "мизантропия", "истеричность", "немыслимая жестокость", описываемые в ряде источников как "характерные черты" террориста, являются скорее следствием жизни в условиях строгой конспирации, идеологической надстройки, постоянной готовности к смерти и т.д.

Во-вторых, психологические феномены и деформации, наблюдаемые у лиц, участвовавших в террористической и экстремистской деятельности, судя по материалам зарубежных и отечественных исследователей, работавших с лицами, осужденными за террористическую и экстремистскую деятельность, часто не укладываются в рамки традиционной психологии, и коррекция их требует нетрадиционных техник психологического воздействия. Например , к таким феноменам и личностным искажениям можно отнести "иллюзии войны", оправдывающие жестокость в соответствии с "ее законами", "иллюзии оборонительных действий", оправдывающие любые крайние действия в рамках "ответа на жестокость и коварство более сильного врага", феномен мифологизации сознания с опорой на "героическое прошлое", переживание "общности судьбы", иллюзия "безотлагательности действий" с искажением временной перспективы, максимализм "сейчас или никогда" и т.д.

В-третьих, лица, отбывающие наказание за террористическую и экстремистскую деятельность, разбросаны по различным исправительным учреждениям Российской Федерации, как правило, максимально разобщены друг от друга. Это и, как правило, длительный срок отбывания наказания дает возможность, с одной стороны, успешно нейтрализовать последствия их идеологически искаженного мировоззрения, с другой - отчужденность, в том числе и от других категорий осужденных, чувство некой исключительности и ощущение, что "кругом одни враги" может формировать негативные установки и провоцировать деструктивные поступки, в том числе суициды и демонстративно-шантажные реакции.

Для проведения эффективной психокоррекционной работы с данной категорией осужденных необходима разработка индивидуальной программы по ряду причин:

нельзя осужденного данной категории оставлять наедине с самим собой, формируя тем самым комплекс "исключительности", делая тем самым его поведение малопредсказуемым;
испытывая ощущение нахождения в окружении "чужих", "среди врагов" (сотрудники ИУ, особенно бывшие в горячих точках, могут быть очень негативно настроены в отношении террористов и экстремистов, "обычные" осужденные также могут отрицательно воспринимать тех, кто "резал наших солдат" и "взрывал наши дома"), осужденные рассматриваемой группы могут испытывать последствия социальной депривации, отчужденности и крайне нуждаются в индивидуальной психологической коррекции;
трудности наведения первых контактов с осужденными данной категории связаны в первую очередь с их глубоким недоверием ко всем "чужим", особенно к представителям власти, в том числе пенитенциарным психологам. Поэтому проводить индивидуальную психологическую работу с этим контингентом следует в гражданской одежде, ни в коем случае не в камуфляже, избегать "ярлыков", нежелательно проявлять излишний интерес к составу преступления и перипетиям досудебного и судебного разбирательства, не ставить акценты на этнической принадлежности (но учитывать их). Психолога должны интересовать в первую очередь личность осужденного и его личностные проблемы и деформации сознания, а не его вина;
методы индивидуальной диагностики и применяемые техники психологической коррекции к осужденным данной группы не могут существенно не отличаться от типовых психокоррекционных программ, предназначенных для групповой работы с осужденными, совершившими "чисто" уголовные преступления.

Для осужденных, отбывающих наказание за террористическую и экстремистскую деятельность, нежелательны групповые методы психокоррекционной работы, т.к. побочным (а иногда и основным) эффектом любой групповой работы является сплочение членов группы, а иногда создание микрогрупп, не всегда поддающихся контролю, особенно в идеологическом аспекте, и иногда конкурирующих друг с другом. Тем более что в исправительных учреждениях такие осужденные содержатся в ограниченном количестве.
Наиболее перспективным для работы с данным контингентом является использование не стандартных психологических тестов и опросников (значительная часть осужденных, отбывающих наказание за экстремизм и терроризм, не владеет в достаточной мере русским языком и, даже владея им, не всегда может понять смысл заданного вопроса), а методик, например, основанных на цветовых ощущениях, сочетающихся, для большей достоверности, с проективными техниками.

Необходимо отметить, что преимущество проективных техник состоит в том, что они предоставляют широкие возможности для объективного изучения конкретной личности. Основой применения является фиксация реакций на многозначные и неопределенные ситуации. Особый подкласс образуют популярные и простые в использовании рисуночные тесты, такие, как "Рисунок человека", "Дом - дерево - человек", "Три дерева", "Рисунок семьи", "Кинетический рисунок семьи", "Семья животных", "Человек под дождем", "Несуществующее животное" и его модификации - "Злое животное", "Несчастное животное".

При выполнении рисуночных тестов активизируется правое полушарие головного мозга осужденного, и на бумаге отражается наиболее актуальная информация, содержащаяся в подсознании. Таким образом, можно получить важные для психокоррекционного процесса данные в обход неконструктивных механизмов психологической защиты.

Ключевыми факторами при использовании рисуночных тестов являются их высокий уровень информативности, наглядность выявляемых признаков, простота обработки, достаточно быстрое получение результата - оно возможно в рамках одного психокоррекционного сеанса, плавный переход от диагностических мероприятий к психокоррекционным.

Диагностическая информация, получаемая в результате обследования с использованием проективных методик, наиболее точно отражает индивидуальные особенности конкретного осужденного, позволяет адресно выявлять терапевтические мишени для последующей работы и формировать персональный психокоррекционный процесс.

Еще одним важным положительным фактором использования данных методик является трудность искажения результатов диагностики испытуемых - как в сторону преувеличения имеющихся проблем, так и в направлении формирования социально желательных ответов. Сама процедура тестирования не подразумевает возможности (у диагностируемого без психологического образования) как-либо повлиять на интерпретацию.

Рисуночные тесты практически не имеют противопоказаний, единственной особенностью является необходимость применения комплекса методик - во избежание проявления субъективных элементов в интерпретации.

Использование проективных методик в работе с осужденными, отбывающими наказание за террористическую и экстремистскую деятельность, весьма актуально по причине нивелирования культурно-языковых барьеров и возможных коммуникативных ошибок.

Психологическое воздействие на лиц, отбывающих наказание за террористическую и экстремистскую деятельность, таким образом, занимает отдельное место среди конкретных направлений совершенствования психокоррекционной работы с различными категориями осужденных. Это обусловлено имеющимися существенными различиями в мировоззренческой, в том числе идеологической и религиозной, сфере их восприятия окружающей действительности, стереотипах поведения и мотивационных установках в отличие от лиц, совершивших "обычные" уголовные преступления.

Личностные искажения в виде, например, эмоциональных, психопатических или психопатоподобных проявлений, злоупотребления психоактивными веществами и алкоголем, отношения к совершенному деянию и установки на будущее, крайне важные для учета в психологической работе с другими категориями осужденных в отношении лиц, отбывающих наказание за террористическую и экстремистскую деятельность, уходят на второй план. Они второстепенны и, скорее, связаны с внешними обстоятельствами (жизнь в условиях строгой конспирации, усиливающейся оторванности от родных, общества, страх перед разоблачением, ощущение своей избранности перед другими людьми и т.д.), чем с причинами, порождающими преступление. В обычной жизни эти люди могут ничем внешне не отличаться от других сограждан и даже быть более социализированными, чем многие из них (не злоупотреблять алкоголем, вести здоровый образ жизни, быть глубоко религиозным человеком, болезненно воспринимать любую несправедливость и т.д.).

Таким образом, программа психокоррекционной работы с ними не может существенно не отличаться от типовых программ психокоррекции с другими категориями осужденных. В основу ее должны быть положены в основном проективные, как психодиагностические, так и психокоррекционные, техники, позволяющие более "точечно" выявлять терапевтические мишени и формировать персональный психокоррекционный процесс.