Ветхозаветная троица феофана грека. Феофан Грек – биография и картины художника в жанре Иконопись – Art Challenge

О незаурядной личности Феофана Грека (Гречанина) мы знаем благодаря двум историческим персонам и их хорошим отношениям. Это - Кирилл, архимандрит тверского Спасо-Афанасьевского монастыря, и иеромонах Троице-Сергиева монастыря, последователь Сергия Радонежского, а впоследствии составитель его житий Епифаний Премудрый.

В 1408 г. из-за набега хана Едигея иеромонах Епифаний прихватил свои книги и убежал от опасности из Москвы в соседнюю Тверь, а там укрылся в Спасо-Афанасьевском монастыре и сдружился с его настоятелем архимандритом Кириллом.

Вероятно, в тот период настоятель и увидел «церковь Софийскую цареградскую», нарисованную в Евангелии, которое принадлежало Епифанию. Через несколько лет в несохранившемся письме Кирилл, видимо, спросил о рисунках с видами константинопольского собора Святой Софии, которые произвели на него впечатление и запомнились. Епифаний в ответ дал обстоятельное объяснение по поводу их происхождении. Сохранилась копия XVII–XVIII вв. отрывка из этого ответного письма (1413 - 1415 гг.), названного так: «Выписано из послания иеромонаха Епифания, писавшего к некоему другу своему Кириллу».

Епифаний в послании поясняет игумену, что те изображения он собственноручно скопировал у гречина Феофана. И далее Епифаний Премудрый подробно и живописно рассказывает о греческом иконописце. Поэтому мы знаем, что Феофан Грек работал «по воображению», т.е. не смотрел на канонические образцы, а писал самостоятельно по своему усмотрению. Феофан был в постоянном движении, поскольку отходил от стены, оглядывал изображение, сверяя с образом, который сложился в его голове, и продолжал писать. Такая художественная свобода была необычна для русских иконописцев того времени. В процессе работы Феофан охотно поддерживал беседу с окружающими, что не сбивало его с мысли и не мешало его трудам. Епифаний Премудрый, который знал византийца лично и общался с ним, подчеркивал ум и дарование мастера: «муж он живый, преславный мудрок, зело философ хитр, Феофан, гречин, книги изограф нарочитый и живописец изящный во иконописцех».

Ни о семье, ни о том, где и как получил иконописное образование Феофан данных нет. В послании Епифаний указывает только на уже готовые работы византийца. Феофан Грек украсил своими росписями сорок храмов в различных местах: Константинополе, Халкидоне и Галате (предместья Константинополя), Кафе (современная Феодосия), в Новгороде Великом и Нижнем, а также три церкви в Москве и несколько светских зданий.

После работ в Москве имя Феофана Грека не упоминается. Подробности его личной жизни не известны. Дата смерти не точна. Есть предположение, основанное на косвенных признаках, что к старости он удалился на святую гору Афон и закончил свою земную жизнь будучи монахом.

Феофан Грек в Великом Новгороде

Единственными достоверными произведениями русско-византийского мастера считаются только росписи в Новгороде Великом, где он жил и работал некоторое время. Так в Новгородской летописи от 1378 года конкретно указано, что «церковь нашего Господа Иисуса Христа» расписал мастер гречанин Феофан. Речь идёт о церкви Спаса Преображения на Ильине улице, построенной в 1374 году на Торговой стороне города. Византийского мастера для росписи храма позвал, видимо, местный боярин Машков Василий. Предположительно, Феофан прибыл на Русь с митрополитом Киприаном.

Храм Спаса Преображения уцелел, а росписи Грека сохранились лишь частично. Их расчищали несколько десятилетий с перерывами, начав в 1910 году. Фрески, хотя и дошли до нас с утратами, дают представление о Феофане Греке как выдающемся художнике, который принес новые идеи в русскую иконопись. Живописец и искусствовед Игорь Грабарь оценивал приезд в Россию мастеров величины Феофана Грека, как плодотворный внешний импульс в поворотные моменты русского искусства, когда он был особенно нужен. Феофан Грек оказался на Руси, когда государство освобождалось от нашествия татаро-монголов, медленно поднималось и возрождалось.

Феофан Грек в Москве

Московские летописи свидетельствуют о том, что Феофан Грек создавал стенописи кремлёвских храмов в конце 14 – начале 15 века:

• 1395 год - роспись церкви Рождества Богородицы на сенях в содружестве с Симеоном Черным.
• 1399 - роспись .
• 1405 - роспись того , что стоял ранее на месте нынешнего. Благовещенский собор Феофан расписывал вместе с русскими мастерами Прохором с Городца и Андреем Рублевым.

Миниатюра Лицевого летописного свода, 16 век. Феофан Грек и Семён Чёрный расписывают церковь Рождества. Надпись: «В том же году в центре города Москвы была расписана церковь Рождества Пречистой Богородицы и придел святого Лазаря. А мастера - Феодор грек да Семен Черный».

Особенности творчества Феофана Грека

Фрескам Феофана Грека присущ минимализм цветовой гаммы и непроработанность мелких подробностей. Оттого лики святых предстают суровыми, сосредоточенными на внутренней духовной энергии и излучают мощную силу. Пятна белил положены художником так, что создают свет, подобный фаворскому, и акцентируют внимание на важных по смыслу деталях. Мазкам его кисти присуща резкость, точность и смелость нанесения. Персонажи росписей иконописца аскетичны, самодостаточны и углублены в молчаливую молитву.

Творчество Феофана Грека связывают с исихазмом, которое подразумевало непрестанную «умную» молитву, безмолвие, чистоту сердца, преобразующую силу Бога, Царство Божие внутри человека. Через века, следом за Епифанием Премудрым Феофана Грека признают не только гениальным иконописцем, но мыслителем и философом.

Работы Феофана Грека

Достоверных данных нет, но творчеству Феофана Грека обычно приписывают двустороннюю икону «Донской Божией матери» с «Успением Божией Матери» на обороте и деисусный чин иконостаса Благовещенского собора Кремля. Иконостас Благовещенского собора выделяется ещё и тем, что он стал на Руси первым, на иконах которого фигуры святых изображены во весь рост.

Ранее предполагалось, что икона «Преображение Господне» из Спасо-Преображенского собора Переславля-Залесского принадлжеит кисти Феофана Грека и иконописцам мастерской, которую он создал в Москве. Но в последнее время усилились сомнения в его авторстве.

Донская икона Божией Матери. Приписывается Феофану Греку.

Икона «Преображение Иисуса Христа пред учениками на горе Фавор». ? Феофан Грек и мастерская. ?

Феофан Грек. Иисус Пантократор - роспись в куполе церкви Спаса Преображения на Ильине улице. Великий Новгород.

Феофан Грек. Серафим - фрагмент росписи в церкви Спаса Преображения на Ильине улице. Великий Новгород.

Феофан Грек. Даниил Столпник - фрагмент росписи в церкви Спаса Преображения на Ильине улице. Великий Новгород.

Введение

3. Печальное недоразумение

4. Живое наследие

Фрески церкви Спаса на Ильине улице

Заключение

1. Введение

Византийское искусство раннего XIV в., тонкое и изысканное, было ветвью камерной придворной культуры. Одна из характерных его черт - влюбленность в античное прошлое, изучение всевозможных произведений античной классики, литературных и художественных, и подражание им. Все это сопровождалось прекрасной образованностью, совершенным вкусом и высоким профессиональным мастерством всех творцов этой культуры, в том числе и художников.

Тематика этого искусства, разумеется, была церковной, влечение к античности проявлялось только в стиле и формах, для которых классическая модель стала почти обязательным образцом. В ансамблях мозаик и фресок появились неизвестные раньше сценичность, сюжетные подробности, литературность; иконографические программы расширились, в них стало много достаточно сложных аллегорий и символов, всевозможных аллюзий на Ветхий Завет, перекличек с текстами литургических гимнов, что требовало и от создателей, и от созерцающих богословской подготовленности и интеллектуальной эрудиции. В иконах эпохи Палеологовского Ренессанса этот ученый аспект культуры отразился меньше; ее особенности проявились в них больше всею в характере образов и в художественном стиле.

2. Жизнь и творчество Феофана Грека

В середине XII века Новгородская республика стала независимым государством. Новгородцы избежали всеобщего разорения, которому подвергались русские земли в годы монгола -татарского нашествия. На фоне всеобщей катастрофы Новгород не только сумел уцелеть, но и приумножил свои богатства. Город был разделен на пятнадцать «концов» - районов, которые, как и отдельные улицы, соперничали между собой в строительстве так называемых «кончанских» и «уличанских» церквей и украшении их фресками. Известно, что с X века по 1240 год в Новгороде было построено 125 церквей. По особому приглашению в Новгород прибыл Феофан Грек (около 1340 - около 1410) - замечательный византийский живописец.

Феофан Грек один из немногих византийских мастеров-иконописцев, чье имя осталось в истории, возможно, благодаря тому, что, находясь в расцвете творческих сил, он покинул родину и до самой смерти работал на Руси, где умели ценить индивидуальность живописца. Этому гениальному "византийцу", или "гречину", суждено было сыграть решающую роль в пробуждении русского художественного гения.

Воспитанный на строгих канонах, он уже в молодости во многом превзошел их. Его искусство оказалось последним цветком на иссохшей почве византийской культуры. Если бы он остался работать в Константинополе, он превратился бы в одного из безликих византийских иконописцев, от работ которых веет холодом и скукой. Но он не остался. Чем дальше он удалялся от столицы, тем более широким делался его кругозор, тем независимее убеждения.

В Галате (генуэзской колонии) он соприкоснулся с западной культурой. Он видел ее палаццо и церкви, наблюдал необычные для византийца свободные западные нравы. Деловитость жителей Галаты резко отличалась от уклада византийского общества, которое никуда не спешило, жило по старинке, погрязло в теологических спорах. Он мог бы эмигрировать в Италию, как это делали многие его даровитые соплеменники. Но, видимо, расстаться с православной верой оказалось не под силу. Он направил свои стопы не на запад, а на восток.

Зрелым, сложившимся мастером Феофан Грек приехал на Русь. Благодаря ему русские живописцы получили возможность познакомиться с византийским искусством в исполнении не рядового мастера-ремесленника, а гения.

Его творческая миссия началась в 1370-х годах в Новгороде, где он расписал церковь Спаса Преображения на Ильине улице (1378 г.). Князь Дмитрий Донской переманил его в Москву. Здесь Феофан руководил росписями Благовещенского собора в Кремле (1405 г.). Его кистью написан ряд замечательных икон, среди которых (предположительно) знаменитая Богоматерь Донская, ставшая национальной святыней России (Первоначально "Богоматерь Донская" находилась в Успенском соборе города Коломны, возведенного в память победы русского воинства на Куликовом поле. Перед нею молился Иоанн Грозный, отправляясь в поход на Казань).

Немногочисленные сведения о Феофане встречаются в московских и новгородских летописях. Главный источник биографических сведений о нем - письмо ученика Сергия Радонежского Епифания Премудрого архимандриту тверского Спасо-Афанасиева монастыря Кириллу (ок. 1415). Там сообщается, что в начале 15 в. в Москве жил «преславный мудрец, философ зело хитрый Феофан, родом грек, книги изограф нарочитый и среди иконописцев отменный живописец, который собственною рукой расписал много различных церквей каменных - более сорока, какие имеются по городам: в Константинополе и в Халкидоне, и в Галате (генуэзский квартал в Константинополе), и в Кафе (Феодосия), и в Великом Новгороде, и в Нижнем». Для самого же Епифания Феофан написал красками «изображение великой святой Софии Цареградской». Единственная дошедшая до нас его работа, имеющая точное документальное подтверждение, - росписи церкви Спаса Преображения на Ильине-улице (в Новгороде Великом), упомянутые в Новгородской III летописи под 1378 годом. Летописи и Епифаний указывают также, что в московском Кремле Феофан украсил фресками церковь Рождества Богородицы с приделом Святого Лазаря (вместе с Семеном Черным, 1395), Архангельский собор (1399) и Благовещенский собор (вместе с Андреем Рублевым и Прохором с Городца, 1405), однако все эти работы не сохранились. С его именем принято связывать иконы деисусного чина Благовещенского собора, иконы Преображение из Переяславля Залесского (1403) и Богоматерь Донская из Коломны (с Успением на обороте, 1380). Из книжных миниатюр ему приписывают инициалы «Евангелия Кошки» (ок. 1392, Российская государственная библиотека, Москва).

Замечательные фрески храма Спаса-на-Ильине - эталон, по которому судят об искусстве греческого мастера. Эти образы (Христос Вседержитель в окружении архангелов и серафимов в куполе, праотцы и пророки в барабане, Богоматерь Знамение с архангелом Гавриилом, Троица, Поклонение Жертве и фигуры святых в угловом Троицком приделе на хорах) полны впечатляющего внутреннего драматизма; свободно и живописно наложенные краски подчинены общему приглушенному тону, на фоне которого яркие, контрастные пробелы кажутся вспышками неких духовных молний, что прорезают сумрак материального мира, озаряя святые лики и фигуры. По сравнению с благостной гармонией искусства Андрея Рублева <#"justify">3. Печальное недоразумение

Спор продолжается уже давно. Он возник почти одновременно с тем, как были открыты сами произведения, обратившие на себя внимание всех заинтересовавшихся в то время нашим древним искусством. С того времени, когда впервые стали известны фрески новгородских храмов конца четырнадцатого века, круг этих лиц увеличился во много раз.

Имя Феофана Грека было поставлено в непосредственную связь с этими открытиями. Речь шла о новгородских храмах Спаса Преображения, Федора Стратилата и Волотово Поле, а также о Деисусном чине Благовещенского собора Московского Кремля и об иконах Донской Богоматери и Преображения, хранящихся в Третьяковской галерее.

Вначале почти все исследователи и знатоки древнего искусства относили перечисленные произведения к работам Феофана Грека. Утвердительно в этом смысле высказывались Муратов, Анисимов и Грабарь. Но за этим, ушедшим уже поколением, выступили новые искусствоведы, главным образом в лице Лазарева и Алпатова, оставившие за Феофаном лишь те произведения, на которые прямо указывают летописи, то есть церковь Спаса Преображения на Ильине (Новгород) и центральные изображения Благовещенского Деисуса в Московском Кремле. Все же остальное ставится под сомнение, или приписывается его помощникам, грекам или русским, или неизвестному мастеру, работавшему в это время и наряду с Феофаном - его «альтер эго», по выражению одного из критиков.

То, что делает затронутый вопрос основным и принципиальным - это возможность грубых искажений и ошибок в искусствоведческой науке. Не следует также лишать великого мастера его достояния и его славы, несомненно, ему принадлежащих.

Тем, кто привык идти от «буквы», стоило бы попытаться проникнуть в тот дух, которым исполнено это искусство, невозможное для подражания, так как оно проникнуто дыханием гения, который как таковой не имеет повторений.

То, что выпущен на сцену призрак под именем «альтер эго» Феофана, является недостойной и неразумной выдумкой, могущей возникнуть в нетребовательном, испорченном «литературой» воображении.

Доводы, отрицающие принадлежность перечисленных произведений Феофану, сводятся к следующему:

Недостаточная идентичность и неполное совпадение в изобразительных формах и цвете во всех трех церквах и иконах из собрания Третьяковской галереи;

Постепенное русифицирование изображаемых на фресках лиц;

Неоднородность степени совершенства в исполнении названных выше фресок.

Отстаивающие принадлежность этих творений Феофану утверждают, что огромная высота искусства перечисленных произведений такова, что невозможно их рассматривать происшедшими не от одной и единственной личности. Что черты сходства несомненно и безусловно превышают и перекрывают те мелкие различия, которые могут найтись при мелочном и придирчивом рассмотрении, причем во многих случаях эти различия скорее подтверждают, чем опровергают единое авторство.

Существуют и те черты различия, которые нельзя назвать мелочными. Они очень ясно, можно сказать, с намеренной ясностью, выказывают себя. Это разные решения в цвете, различный выбор тональностей во всех трех новгородских церквах.

Но это прямое доказательство того, что мастер, создавший росписи, не хотел повторений, что в арсенале его решений было богатство, которым он мог пользоваться согласно своим намерениям и своему выбору.

Представим себе первоначальную, зарегистрированную летописью, роспись новгородского храма Спаса Преображения. В самых общих словах можно выразить ее цвет как золото и серебро. Ее цветность, несмотря на все ее богатство, сведена к минимуму. Здесь нет даже так всегда украшающего голубого в фонах, и, однако, мощные контрасты создают богатство жизненных представлений с необычайной яркостью.

Попробуем себе представить, что должен был делать Феофан, когда после окончания росписи в церкви Спаса на Ильине, понравившейся (и, несомненно, даже поразившей новгородцев) ему предложили расписать почти рядом стоящую церковь Федора Стратилата. Повторять сделанное? Нет, так было бы не в характере этого человека. Не забудем свидетельство Епифания, что до приезда в Россию Феофаном было расписано около сорока церквей. В этом нет ничего удивительного для человека подобного темперамента, дарования, культуры и опыта. В нем живописные идеи кипели в своем изобилии.

А главное, восприимчивость к культуре прошлого, насчитывающего тысячелетия, жила в душе этого человека - это доказывает его творчество, понимаемое в его действительном значении. И конечно, почти первым по значению для прирожденного живописца вставал вопрос цвета.

Для него было внутренней необходимостью внести новое в то произведение, которое он должен был создать рядом с выполненным ранее в Новгороде (роспись храма Спаса Преображения). Это новое должно было поддерживать своей новизной и подчеркивать достоинство прежнего, и, вместе с тем, радовать своим своеобразием. И это достигнуто во всех фресках церкви Федора Стратилата.

Нежное звучание голубых, розовых, золотистых тонов создавало новую музыку, не менее прекрасную, чем в Спасе Преображения. Новую, но и естественно и неразрывно связанную с первой.

Наконец, Волотово Поле, которое, увы, мы уже не сможем увидеть (по-видимому, это была последняя работа Феофана в Новгороде). Там - новое решение, где синее, красное и золотое во всем его богатстве развертывали свою незабываемую гармонию.

Да, вот основные различия всех трех росписей, но они вытекают из основы характера дарования этого мастера, для которого были невозможны механические повторения. Это подчеркивается и другими характерными примерами: в доказательство того, что Волотово не принадлежит кисти Феофана, указывают, что Мельхиседек Спаса Преображения не похож на того же патриарха в Волотово. В первом случае он закутан в широкие одежды без всяких украшений, в другом - его одежда украшена жемчугом и шитьем. И в этом случае мы можем ощутить тот живой родник фантазии, которым проникнуто творчество художника. Невозможно вообразить Феофана, повторяющего самого себя. Наоборот, его логично представить показывающим новый аспект того же образа.

Однако есть, конечно, во всех его произведениях нечто, что безусловно доказывает их принадлежность одному автору. Это некоторые детали, настолько типичные, как начертание букв, или росчерк в подписи. Таковы, например, рисунок рук (аналогия в росписи храма Спаса Преображения, церкви Стратилата - в фигурах…). Таковы же во фресках детали архитектуры и аксессуаров (стол в «Трапезе епископа» в Волотове и стол в «Троице» из храма Спаса Преображения). Если идти от подобных частностей, то, конечно, можно указать на строй или конструкцию фигур и их движений, так отчетливо объединенных во всех трех храмах в бесконечном количестве их связей. И что главное, неповторимое, неподражаемое, недостижимое - ни для кого из современных ему мастеров, ни для последующих за ним, - их глубоко организованное, динамически решенное пространство, в полном его пластическом осуществлении.

В этом главная черта творчества Феофана Грека. Мы не знаем ни до, ни после него подобного завершения пространственных задач. Ни в Византии, ни в русском искусстве последующего времени мы не найдем подобного, естественного в своей закономерности, глубокого и реального в своей основе пространства. Нам известны другие решения, может быть, не менее прекрасные, но того, что достигнуто Феофаном в его идеальном и вместе с тем реальном пространстве, мы не встретим в таком совершенстве нигде. Лучшее, что было создано в этом роде в Византии (например, мозаика в Кяхрие Джами, и другое), уступает ему во многом.

И это динамическое, глубинное пространство объединяет все росписи новгородских храмов, о которых идет речь. Объединяет их и живописная эрудиция, и как будто неистощимая изобретательность философа, ученого и знатока догматических и церковных установлений, свободно и смело, если не сказать дерзко, решающего вопросы, связанные с догмами религии и способами священных изображений. Объединяет их также характер формы, впитавший все лучшие черты античности через искусство Византии, - например, во фресках «Путь Христа на Голгофу» в церкви Федора Стратилата, ангелы в «Вознесении» в Волотове, «Троица» храма Спаса Преображения, «Воскресение» в церкви Федора Стратилата и многое другое, если не все остальное. Можно было бы сказать, что нет в истории искусства произведений так связанных единством воли и объединяющей их личности, как в росписи этих трех новгородских церквей.

И вот, существует желание их искусственно разъединить на основе аналитической критики. Рассмотрим же те доказательства, которые приводятся противниками единства авторства этих произведений. Вот, например, указание на то, что в двух церквах, расписанных Феофаном позже, лица приобретают более русифицированные черты, чем в церкви Спаса Преображения. Хоть это спорно, но не будем возражать в данном случае. Не лучше ли подумать, что Феофана, прожившего уже возможно несколько лет среди русских, окружали русские лица, и это не могло не сказаться на характере его творчества, тем более что существуют совершенно портретные изображения двух русских епископов, сделанные рукой мастера с лиц, им непосредственно виденных. Говорится далее, что в росписи церкви Федора Стратилата фигуры более приземистые, чем в храме Спаса Преображения. Но и там и тут имеются фигуры различных соотношений и пропорций, например, «Пророк» в церкви Федора Стратилата, фигура которого удлинена более, чем какая-либо другая в церкви Спаса Преображения. Наконец, дается существенное указание на то, что фигуры пророков в куполе церкви Федора Стратилата написаны не так уверенно по рисунку, как такие же в храме Спаса Преображения. С этим можно согласиться, и так как фигуры эти в барабане купола, с точки зрения зрителя, стоящего на полу храма, почти теряются, то, возможно, что эти изображения частично написаны каким-нибудь его помощником. Но вполне вероятно, что это сделано и самим Феофаном в минуты утомления и усталости. Те, кто работает непосредственно с кистью, знают, как много зависит даже от качества самой кисти. Одним словом, объяснений некоторого ослабления рисунка в этих деталях росписи, и вполне правдоподобных, найти можно много. Но тут же нужно указать на великолепный рисунок и форму в других изображениях в этом храме: «Пророк», «Ангелы», «Путь Христа на Голгофу» и другие примеры энергии и красоты формы. Называют также головы ангелов из «Троицы» Спаса Преображения, и многое другое в том же роде можно было бы назвать; но забывают, что то, что осталось от росписи двух первых храмов - лишь очень малая часть их, а в Волотовом храме, который представлял наиболее целую роспись, можно судить лишь по фото, к счастью, вовремя снятых и бесценных теперь для нас.

Перейдем к станковым произведениям, которые относят различные авторы к Феофану Греку. И здесь неоспоримое - это указание летописи о фигурах Деисусного чина в Московском Кремле, над которыми трудился Феофан со своими сотрудниками. Если бы не это обязательное указание, мы, конечно, услышали бы очень разные мнения относительно принадлежности этих работ тому или иному мастеру или школе, так как в этих алтарных иконах нет прямых связей с фресками Новгородского храма Спаса Преображения.

Таким образом, нет абсолютно твердых основ для сопоставлений. Эти основы существуют только в беспристрастном, покоящемся на чувстве целого рассмотрении, которое говорит, что сделанное - создано одной волей.

4. Живое наследие

Иконопись появилась на Руси в 10 в., после того как в 988 году Русь приняла от Византии новую религию - христианство. К этому времени в самой Византии иконопись окончательно превратилась в строго узаконенную, признанную канонической систему изображений. Поклонение иконе стало неотъемлемой частью христианского вероучения и богослужения. Т.о., Русь получила икону как одно из оснований новой религии.

Н: Символика храмов: 4 стены храма, объединенные одной главой - 4 стороны света под властью единой вселенской церкви; алтарь во всех церквах помещался на востоке: по Библии, на востоке располагалась райская земля - Эдем; по Евангелию, на востоке произошло вознесение Христа. И т.д., т.о., в целом система росписей христианского храма представляла собой строго продуманное целое.

Крайним выражением свободомыслия на Руси в 14 в. стала в Новгороде и Пскове ересь стригольников: стр. учили, что религия есть внутреннее дело каждого и каждый человек имеет право быть учителем веры; они отрицали церковь, духовно, церковные обряды и таинства, призывали народ не исповедоваться у попов, а каяться в грехах матери сырой земле. Искусство Новгорода и Пскова в 14 века в целом ярко отражает растущее свободомыслие. Художники стремятся к образам более живым и динамичным, чем прежде. Возникает интерес к драматическим сюжетам, пробуждается интерес к внутреннему миру человека. Художественные искания мастеров 14 века объясняют, почему Новгород мог стать местом деятельности одного из самых мятежных художников средневековья - византийца Феофана Грека.

Феофан попал в Новгород, очевидно, в 70-е годы 14 века. До этого он работал в Константинополе и близлежащих к столице городах, затем переехал в Каффу, откуда, вероятно и был приглашен в Новгород. В 1378 году Феофан исполнил свою первую работу в Новгороде - расписал фресками церковь Спаса-Преображения.

Достаточно сравнить старца Мельхиседека из этой церкви с Ионой из Сковородского монастыря, чтобы понять, сколь ошеломляющее впечатление должно было произвести искусство Феофана на его русских современников. Персонажи у Феофана не только внешне не похожи друг на друга,- они живут, проявляют себя по-разному. Каждый персонаж Феофана - незабываемый человеческий образ. Через движения, позу, жест художник умеет сделать зримым внутреннего человека. Седобородый Мельхиседек величественным движением, достойным потомка эллинов, придерживает свиток с пророчество. В его позе нет христианской покорности и благочестия.

Феофан мыслит фигуру трехмерно, пластически. Он отчетливо представляет себе, как располагается тело в пространстве, поэтому, несмотря на условный фон, его фигуры кажутся окруженными пространством, живущими в нем. Большое значение Феофан придавал передаче в живописи объема. Его способ моделировки эффектен, хотя на первых взгляд кажется эскизным и даже небрежным. Основной тон лица и одежды Феофан кладет широкими, свободными мазками. Поверх основного тона в отдельных местах - над бровями, на переносице, под глазами - резкими, меткими ударами кисти он наносит светлые блики и пробела. С помощью бликов художник не только точно передает объем, но и добивается впечатления выпуклости формы, чего не достигали мастера более раннего времени. Озаренные вспышками бликов фигуры святых у Феофана приобретают особую трепетность, подвижность.

В искусстве Феофана всегда незримо присутствует чудо. Плащ Мельхиседека так стремительно охватывает фигуру, как если бы обладал энергией или был наэлектризован.

Икона отличается исключительной монументальностью. Фигуры четким силуэтом выделяются на сияющем золотом фоне, напряженно звучит лаконичные, обобщенно - декоративные краски: белоснежный хитон Христа, бархатисто-синий мафорий богоматери, зеленые одежды Иоанна. И хотя в иконах Феофана сохраняет живописную манеру своих росписей, линия становится четче, проще, сдержаннее.

В образах Феофана - огромная сила эмоционального воздействия, в них звучит трагический пафос. Острый драматизм присутствует и в самом живописном языке мастера. Манера письма Феофана резкая, стремительная, темпераментная. Он прежде всего живописец и фигуры лепет энергичными, смелыми мазками, накладывая яркие блики, что придает лицам трепетность, подчеркивает напряженность выражения. Цветовая гамма, как правило, лаконична, сдержана, но цвет - насыщенный, весомый, а ломкие острые линии, сложный ритм композиционного построения еще более усиливает общую экспрессивность образов.

Росписи Феофана Грека созданы на основе знания жизни, психологии человека. В них заложен глубокий философский смысл, ясно ощущается проницательный ум, страстный, кипучий темперамент автора.

До наших дней почти не дошли иконы работы Феофана. Кроме икон из иконостаса Благовещенского собора в Московском Кремле, мы не знаем достоверно ни одной его станковой работы. Однако с большой долей вероятности Феофану можно приписать замечательное Успение, написанное на оборотной стороне иконы Донская богоматерь.

В Успении изображено то, что обычно изображается в иконах на этот сюжет. У погребального ложа Марии стоят апостолы. Уходит вверх сияющая золотом фигура Христа с белоснежным младенцем - душой богоматери в руках. Христа окружает иссиня-темная мандола. По сторонам от нее стоят два высоких здания, отдаленно напоминающие двухэтажные башни с плакальщицами в псковской иконе Успение.

Апостолы Феофана не похожи на строгих греческих мужей. Они сгрудились у ложа без всякого порядка. Не совместная просветленная скорбь, а личное чувство каждого - смятение, удивление, отчаяние, горестное размышление о смерти - читается на их простых лицах. Многие слово бы не в состоянии смотреть на мертвую Марию. Один чуть выглядывает из-за плеча соседа, готовый в любую минуту опустить голову. Другой, забившийся в дальний угол, одним глазом следит за происходящим. Иоанн Богослов почти спрятался за высоким ложем, в отчаянии и ужасе взирая из-за него.

Над одром Марии, над фигурами апостолов и святителей высится сияющий золотом Христос с душой богоматери в руках. Апостолы не видят Христа, его мандола - это уже сфера чудесного, недоступного человеческому взгляду. Апостолы видят лишь мертвое тело Марии, и это зрелище преисполняет их ужасом перед смертью. Им, земным людям, не дано узнать тайну вечной жизни Марии. Единственный, кому известна эта тайна,- Христос, ибо он принадлежит сразу двум мирам: божественному и человеческому. Христос полон решимости и силы, апостолы - скорби и внутреннего смятения. Резкое звучание красок Успения как бы раскрывает крайнюю степень душевного напряжения, в котором пребывает апостолы. Не отвлеченное, догматическое представление о загробном блаженстве и не языческая боязнь земного, физического уничтожения, а напряженное размышление о смерти, умное чувство, как называли подобное состояние в Х1У веке,- таково содержание замечательной иконы Феофана.

ВУспении Феофана есть деталь, которая как будто концентрирует в себе драматизм происходящей сцены. Эта свеча, горящая у ложа богоматери. Ее не было ни в Десятинном успении, ни в Пароменском. В Десятинном успении на подставке у ложа изображены красные туфли Марии, а в Пароменском - драгоценный сосуд - наивные и трогательные детали, связывающее Марию с земным миром. Помещенная в самом центре, на одной оси с фигурой Христа и херувимом, свеча в иконе Феофана кажется исполненной особого смысла. По апокрифическому преданию, Мария зажгла ее перед тем, как узнала от ангела о своей смерти. Свеча - это символ души богоматери, светящей миру. Но у Феофана это больше, чем отвлеченный символ. Трепещущее пламя словно бы дает услышать гулкую тишину оплакивания, ощутить холодность, недвижность мертвого тела Марии. Мертвое тело - как сгоревший, остывший воск, из которого навсегда улетучился огонь - душа человек. Свеча догорает, это значит, что кончается время земного прощания с Марией. Через несколько мгновений исчезнет сияющий Христос, его мандорла, скрепленная, как замковым камнем, огненным херувимом. В мировом искусстве много произведений, которые с такой силой давали бы ощутить движение, быстротечность времени, равнодушного к тому, что оно отсчитывает, неумолимо ведущего все к концу.

Деисус Благовещенского собора независимо от того, кто руководил его созданием, - важное явление в истории древнерусского искусства. Это первый дошедший до нашего времени Деисус, в котором фигуры святых изображены не по пояс, а во весь рост. С него начинается реальная история так называемого русского высокого иконостаса.

Деисусный чин иконостаса Благовещенского собора представляет собой блестящий образец живописного искусства. Особенно замечательная красочная гамма, которая достигается сочетанием глубоких, насыщенных, богатых оттенками цветов. Изощренный и неистощимый изобретательный колорист, ведущий мастер Деисуса дерзает даже на тональные сопоставления внутри одного цвета, окрашивая, например, темно-синим одежды Богоматери и более открытым высветленным тоном - Ее чепец. Густые плотные краски художника изысканно сдержанны, чуть глуховаты даже в светлой части спектра. Потом так эффектны, например, неожиданно яркие удары красного на образе книги и сапожках Богоматери. Необыкновенно выразительна сама манера письма - широкая, свободная и безошибочно точная.

5. Фрески церкви Спаса на Ильине улице

Церковь Спаса Преображения была расписана фресками спустя четыре года после ее постройки. Единственное сообщение об этой росписи содержится в Новгородской третьей летописи, составленной в конце XVII века. Пространная редакция летописи (основная) гласит: "В лето 6886 подписана бысть церковь господа бога и Спаса нашего Исуса Христа во имя боголепнаго Преображения повелением благородного и боголюбиваго боярина Василия Даниловича и со уличаны Илины улицы. А подписал мастер греченин Феофан при великом княжении князя Дмитрия Ивановича и при архиепископе Алексее новгородском и псковском".

Уникальное известие Новгородской третьей летописи не принадлежит, как можно было бы предполагать, летописцу XIV века. М.К.Каргер убедительно показал, что это известие является вольной копией ктиторской надписи, имевшейся некогда в храме и затем погибшей. Составитель Новгородской третьей летописи, собирая материал для задуманного им летописного свода, списал, в частности, и надпись в церкви Спаса. Возможные неточности, которые могли иметь место при воспроизведении текста XIV столетия в 70-е годы XVII века, не лишают известия о фресках исторической ценности. Нет оснований сомневаться в его достоверности. Оно правильно фиксирует и дату выполнения фресок, и ктиторов, и имя мастера. От монументального ансамбля фресок в церкви Спаса Преображения до нас дошли случайные фрагменты, составляющие лишь часть этого живописного цикла в его первоначальном виде. К сожалению, нельзя установить, когда и при каких обстоятельствах была утрачена роспись. Вероятно, разрушение живописи началось еще в XIV столетии, так как известно о большом пожаре на Торговой стороне в 1385 году, когда здесь погорели все церкви, за исключением храма Богородицы на Михалице: "... лют бо бяше велми пожарь", сообщает составитель Новгородской первой летописи, современник и очевидец катастрофы. При реставрационных работах в храме Спаса Преображения в 1930-х годах было замечено, что большие выпады древней штукатурки во многих местах имеют восполнения из другой, мелкозернистой и желтоватой массы, края которой иногда перекрывали соседние участки древнего штукатурного слоя с остатками росписи 1378 года. Эти чинки не были расписаны, и в свое время они, конечно, в немалой степени портили общий вид росписи XIV века, так как их светлые пятна должны были резко выделяться на фоне уцелевших участков древней живописи. Ю.А.Олсуфьев предполагал, что обнаруженные им чинки были сделаны в XVII либо XVIII веке, поскольку их, как и древние фрески, перекрывала однородная штукатурка XIX века. Очевидно, уже в XVII и XVIII веках фрески Феофана были сильно утрачены и что именно в это время началась полоса периодических поновлений древнего здания и его росписи. Толстый намет новой штукатурки поверх остатков стенописи 1378 года был сделан, вероятно, в 1858 году, когда очередные поновители церкви Спаса произвели большие работы в храме. Чтобы штукатурка лучше держалась на нижележащих слоях, сохранившиеся к тому времени фрески Феофана, а также их восполнения местами были покрыты беспорядочными насечками. Особенно пострадали от насечек и других механических повреждений фрески на предалтарных столпах, в диаконнике и под хорами. В куполе и в парусах поновители 1858 года заново написали фигуры праотцев и евангелистов; стены основного помещения храма были выкрашены зеленой краской, столпы розовой, а подпружные арки расписаны звездами по белому фону6. В угловой камере на хорах древние фрески не были заштукатурены, а только покрыты тонким слоем нескольких побелок. Как это часто случалось в России, научное внимание к стенописи Феофана Грека в церкви Спаса было обращено именно в тот момент, когда она подверглась, быть может, наибольшей порче за все пять веков ее существования. Архимандрит Макарий, составитель фундаментального описания новгородских древностей и очевидец варварского ремонта храма Спаса в 1858 году, упоминает, например, о "возобновленных" в его время изображениях Спасителя в куполе и Богоматери в нише на западном фасаде. О фресках купола, а также барабана, где можно было рассмотреть изображения ангелов, серафимов и двух пророков, сообщил затем В.В.Суслов. Но следы фресок XIV века были заметны и в других частях церкви. "Древняя роспись храма, читаем мы у В. В. Суслова, . . . по-видимому, сохраняется под окраскою стен его, так как в некоторых местах сквозят признаки священных изображений".

Предположение В.В.Суслова побудило вскоре исследователей русского искусства начать пробные раскрытия фресок Феофана. Эти работы совпали с увлечением передовых кругов общества древнерусской живописью, в истории которой уже тогда Новгороду и подвизавшимся в Новгороде знаменитым художникам справедливо отводилась выдающаяся роль. Удачный опыт расчистки в 1910-1912 годах фресок XIV столетия в другой новгородской церкви, Феодора Стратилата <#"justify">грек иконописец роспись фреска

6. Образцы творчества Феофана Грека

Богоматерь. Икона деисусного чина иконостаса Благовещенского собора Московского Кремля

Феофан Грек. Фрески церкви Спаса Преображения на Ильине улице. Серафим между архангелами Рафаилом и Михаилом

Феофан Грек. Фрески церкви Спаса Преображения на Ильине улице. Голова Авеля

Феофан Грек. Фрески церкви Спаса Преображения на Ильине улице. Анфим (?) Никомидийский. Фреска на южном склоне арки, ведущей в диаконник

Им расписаны:

церковь Преображения на Ильине улице (Новгород <#"226" src="doc_zip5.jpg" />

Спас Вседержитель. Роспись купола церкви Спаса Преображения на Ильине Улице Великом Новгороде

Донская Икона Богородицы.

Святой Макарий Египетский

Святой Даниил Столпник

Деисусная икона <#"190" src="doc_zip10.jpg" />

Иоанн Предтеча <#"168" src="doc_zip11.jpg" />

Преображение <#"277" src="doc_zip12.jpg" />

Заключение

Современники поражались оригинальностью мышления великого живописца, свободному полету его творческой фантазии. «Когда он все это изображал или писал, никто не видел, чтобы он когда-либо взирал на образцы, как это делают некоторые наши иконописцы, которые в недоумении постоянно в них всматриваются, глядя туда и сюда, и не столько пишут красками, сколько смотрят на образцы. Он же, казалось, руками пишет роспись, а сам беспристрастно ходит, беседует с приходящими и умом обдумывает высокое и мудрое, чувственными же очами разумными разумную видит доброту».

Византийский мастер нашел на Руси вторую родину. Его страстная, вдохновенно искусство было созвучно мироощущению русских людей, оно оказало плодотворное влияние на современных Феофану и последующие поколения русских художников.

Список использованной литературы

1.Любимов Л. Искусство Древней Руси. М., 1981.

Лазарев В. Н. История византийской живописи. М., 1986.

Письмо Епифания Премудрого к Кириллу Тверскому // Памятники литературы Древней Руси XVI - сер. XV века. М., 1981.

Оболенский Д. Византийское Содружество Наций. М., 1998.

Муравьев А. В., Сахаров А. М. Очерки истории русской культуры IX-XVII вв. М., 1984.

Арган Дж.К. Искусство Византии и варварских племен в Средние века. /История итальянского искусства. - М.: Радуга, 1990.

Грабарь И.Э. О древнерусском искусстве. - М.: Наука, 1966.

Лазарев В.Н. Феофан Грек. - М., 1961.

Угринович Д.М. Религиозное искусство и его противоречия. /

Искусство и религия. - М.: Издательство политической литературы, 1983

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет (Мф 17 :1, 2). Таинственное событие Преображения Господня осмыслялось и обсуждалось в течении многих веков христианской истории. Но одно из самых глубоких размышлений на эту тему принадлежит не богослову и даже не святому, а знаменитому иконописцу Феофану Греку.

О том, как в палитре художника будто бы «материализовался» Фаворский свет, «Фоме» рассказала культуролог, искусствовед Ирина Языкова.

Средневековый иконописец эпохи Возрождения

Имя Феофана Грека стоит в первом ряду древнерусских иконописцев, его выдающийся талант признавали уже современники, именуя «философом зело хитрым», то есть весьма искусным. Он производил огромное впечатление не только своими работами, но и как яркая личность.

К сожалению, даты жизни художника неизвестны. Предположительно они приходятся на 1340–1410 гг. Из Византийской империи Феофан прибыл на Русь уже сложившимся мастером. Об этом мы узнаем из письма Епифания Премудрого, древнерусского писателя и ученика преподобного , к Кириллу, архимандриту Тверского Спасо-Афанасьевского монастыря. Епифаний сообщает, что Феофан расписал сорок церквей в Константинополе, Галате (пригород Константинополя), Кафе (город в Крыму, современная Феодосия) и других городах. На Руси, как пишет Епифаний, Грек работал в Великом Новгороде, Нижнем Новгороде, Коломне и Москве.

Удивительна не только манера Феофана Грека (о которой речь пойдет ниже), но и сама его личность. Фрески и иконы дают представление о нем как выдающемся художнике и представителе исихазма. Но, как отмечает Епифаний Премудрый, византийский мастер был незаурядной личностью, он свободно рисовал, невзирая на образцы, проповедовал с лесов, остроумно отвечал на вопросы людей, толпами приходивших в собор, где он писал фрески. Епифаний описывает Грека, как мы бы описывали мастеров Возрождения. Но, видимо, таким и был Феофан, византийский мастер, оставивший свой яркий след в древнерусском искусстве.

«Бог наш есть огнь поядающий»

Первой работой Феофана считается роспись церкви Спаса Преображения на Ильине улице в Новгороде. О ней упоминается в Третьей Новгородской летописи: «В лето 6886 (1378 год от Р. Х.) подписана бысть церковь Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа во имя боголепного Преображения …. А подписал мастер греченин Феофан». К сожалению, роспись сохранилась не полностью, но и в таком виде она поражает удивительным живописным мастерством и свободой. А неординарность образов свидетельствует о знакомстве автора с учением исихастов, монахов-мистиков, в основу духовной практики которых было положено созерцание нетварного Фаворского света.

Храм Спаса Преображения на Ильине улице, Великий Новгород. Автор: Alaexis – собственная работа , CC BY-SA 2.5 , Ссылка

Переступая порог небольшого, но вытянутого вверх хра­ма, вы оказываетесь буквально перед огненным взором Христа-Пантократора, изображенного в куполе: из Его широко раскрытых глаз словно сверкают молнии. Мощный образ доминирует в пространстве храма и заставляет вспомнить слова из Св. Писания: Бог наш есть огнь поядающий (Евр 12 :29) или Огонь пришел Я низвести на землю (Лк 12 :49). На этом построен живописный язык Феофана - мастер использует всего две краски - охру и белила, и пишет с большой экспрессией. На охристом фоне (цвет земли) вспыхивают молнии белильных бликов - это образ божественных энергий, которые пронзают плоть мира, сжигают всякую неправду, разделяя творение на свет и тьму, небесное и земное, духовное и душевное, тварное и нетварное.

Феофан Грек. Христос-Пантократор. Автор: Vash Alex kun , Ссылка

Исследователи спорят по поводу необычного колористического решения рос­писи. Выдвигают версию о пожаре, обесцветившем живопись. Но археологи следов пожара не обнаружи­ли, а реставраторы подтвердили, что красочный слой таким был изначально. Да и образный феофановской строй росписи говорит о том, что это метафорический язык, который передает действие божественных энергий.

Феофан Грек. Илия Пророк. Фреска Феофана Грека. Храм Спаса Преображения, Великий Новгород

К сожалению, роспись сохранилась не целиком: в апсиде и на стенах храма небольшие фрагменты. Наиболее сохран­ным оказалась купольная часть. В куполе Христос-Пантократор в окружении ангельских сил. По кругу проходит надпись из псалма: «Господи, из небеси на землю призри, услышати воздыханья окованных (узников. - Прим. ред. ) и разрешити сыны умерщвленных (разрешить сынов смерти. – Прим. ред. ), да проповедает имя Господне в Сионе (Пс 101 :20–21)». В барабане, представлены праот­цы Адам, Авель, Сиф, Енох, Ной, Мелхиседек и пророки и . Здесь продолжается тема света-огня: если первый мир погиб от воды, второй погибнет от огня, но ковчег в руках Ноя есть прообраз Церкви. Пророки Илия и Иоанн Предтеча символизируют связь Ветхого и Нового Заветов, это огненные пророки: Илия сводил божественный огонь с небес на жертву и сам был взят на огненной колеснице на небо (4 Цар 1-2 ), а Иоанн Предтеча, крестил народ в воде и провозглашал, что Христос будет крестить Духом Святым и огнем (Мф 3 :11).

Высвеченные на камне

Самым необычным в церкви Спаса Преображения являются росписи так называемой Троицкой камеры - небольшого помещения на хорах, предназначенного для индивидуальной молитвы. На восточной стене помещен («Гос­теприимство Авраама»): Ав­раам и Сарра не столько принимают, сколько созерцают трех Ангелов, сидящих вокруг жертвенной трапезы. Фигуры написаны охрой, а белилами обозначены смысловые акценты - очертания нимбов, блики на крыльях, посохи с трилистниками на конце, тороки-слухи (ленты) в воло­сах, вспышки света на ликах и в глазах. Ярко-белые мазки в глазах Ангелов заставляют вспомнить образ из : очи Его, как пламень огненный (Откр 1 :14). Образ трех ангелов показан как светоносное явление.

Феофан Грек. Святая Троица. Фреска храма Спаса Преображения на Ильине улице, Великий Новгород

По стенам камеры, с трех сторон, изображены столпники и пустынни­ки, предстоящие в молитве . В этих образах дихотомия феофановского колорита обретает особую силу и напряженность. Активность белого цвета нарастает от образа к образу.

Даниил Столпник. Феофан Грек, Ссылка

Преподобный Даниил Столпник предстает с руками, выставленными вперед, на кончиках его пальцев энергичные мазки белил - он словно касается света, ощущает его физически. Свет скользит свободными потоками по его одежде, пульсирует на завитках волос, отражается в глазах. Преподобный Симеон Дивногорец с разведенными в стороны руками принимает поток света, сходящий на него. Световые блики на его одежде напоминают острые молнии, стрелами вонзающиеся в его тело. В раскрытых глазах нет зрачков, в глазницах изображен свет - святой созерцает Бога, наполняется нетварным светом. У преподобного Алипия Столпника руки сложены на груди, глаза закрыты, он слушает свое сердце, как и советовали исихасты: «Опусти ум свой в сердце и тогда молись».

Макарий Египетский. Феофан Грек, Ссылка

И, наконец, образ преподобного Макария Египетского: удлиненная фигура подвижника вся объята светом, как белым пламенем. Он единственный изображен не на столпе, он сам как столп света. На белой фигуре выделяются написанные охрой лик и руки, выставленные вперед ладонями, раскрытыми вовне. Это поза приятия благодати, открытости перед Богом. Свет сияет на лике, но глаза не написаны вовсе, потому что святому не нужны телесные очи, он внутренним (духовным) взором видит Бога, он не смотрит на мир внешний, он весь внутри. Преподобный Макарий живет в Свете, он сам есть этот Свет, подобно апостолу Павлу: Уже не я живу, но живет во мне Христос (Гал 2 :20). Макарий Египетский - образ исключительной силы, не имеющий аналогов ни в византийском, ни в древнерусском искусстве. Это яркая иллюстрация исихастского мистического опыта: подвижник в процессе богообщения погружается в Свет, в Божественную реаль­ность, но при этом не растворяется в нем, как соль в воде (как учат, например, восточные религии), а сохраняет свою личность, которая, очищается и преображается. Исихасты называли это теозисом (греч.) , обожением.

Фаворский свет

Если новгородская роспись имеет документальное подтверждение авторства Феофана Грека, то об иконах этого сказать нельзя. В древности авторы не подписывали своих произведений. Тем не менее несколько икон связывают с именем Феофана. Одна из них - « » из . Ныне она находится в Третьяковской галерее, а прежде была храмовым образом Спасо-Преображенского собора в Переславле-Залесском. Икона большая (184х134), монументальная. Яркий и своеобразный характер живописи имеет сходство с феофановским стилем: тот же темперамент, то же огненное звучание света, та же экспрессивная манера письма. Но есть и отличия. Во-первых, икона полихромная, здесь мастер полностью следует традиции. Во-вторых, характер образа Спасителя иной: лик не грозный, как в новгородских фресках, а милостивый, черты его смягчены, взгляд внимательный и кроткий.

Икона Преображения Господня. Феофан Грек – Издательство Белый город

Композиция иконы вытянута по вертикали: Христос стоит на вершине горы, а ученики пали на землю в страхе и трепете. Спаситель окружен сиянием славы, от Него исходят золотые лучи, свет голубоватыми бликами пульсирует на горках, на деревьях, на одеждах. Свет также проникает вглубь, взрывая все изнутри, так что традиционные пещерки на горках выглядят как воронки от взрыва. Чудо Преображения показано как космическое событие, переворачивающее вселенную, преображающее все творение.

Рядом со Спасителем стоят пророки Моисей и Илия, олицетворяя полноту Ветхого Завета («Закон и Пророки») и исполнение всех чаяний и пророчеств во Христе. Присутствие пророков также имеет эсхатологический смысл - Преображение показано как преддверие Суда Божия, в Евангелии сказано: Суд же состоит в том, что свет пришел в мир (Ин 3 :19). Но тайна Преображения состоит в том, что апостолы - не пассивные созерцатели чуда Преображения. Они сами изменяются под воздействием этого Света, становятся другими, в их сердцах уже пульсирует Божественная энергия, делающая их причастниками Царства Божия. Именно так учили исихасты, практиковавшие созерцание Божественного Света.

Сверхсветлая тьма

Феофану Греку приписывают также создание Донской ико­ны Божьей Матери (ок. 1395). Достоверных сведений в пользу авторства Феофана нет, но стиль живописи выдает руку мастера-грека, а трактовка образа соотносится с исихастским учением. Живописная манера сочная, свободная, цвета насыщенные, создающие драгоценную поверхность, свет как сгусток энергии пульсирует внутри формы. Роскошно обыграно сочетание синего цвета и золота. Лики Христа и Богородицы написаны тонко, многослойно, мягкая плавь с легкой подрумянкой создает ощущение теплоты плоти, из глаз струится нежный свет. Художник обходится без внешне экстравагантных приемов, как это было в новгородских фресках, но при этом создает образ, исполненный красоты и духовной силы.

Донская икона. Феофан Грек

Донская икона двухсторонняя, выносная, она была храмовым образом Успенского собора в городе Коломне, на ее оборотной стороне написано «Успение Пресвятой Богороди­цы». И вновь мы видим особую трактовку образа. Богородица лежит на ложе, апостолы пришли проститься с Ней, за ложем стоит Христос, держа на руках маленькую фигурку в белых пеленах - это душа Богородицы, рождающаяся для вечной жизни. Перед ложем поставлена горящая свеча, это символ жизни, свеча, сгорая, отдает свет, символ молитвы, возносимой к Богу, а также символ Богоматери, которую в Акафисте величают «свечой светоприемной». Но подобно горящей свече написана и фигура Христа в золотых одеждах с пламенеющим над Ним ярко-красным серафимом. Свет выстраивает вертикальную ось композиции и вместе с горизонтальным ложем Богоматери образует крест - символ Христовой победы, Воскресения, Торжества жизни над смертью.

Необычно трактована на этой иконе мандорла - сияние славы вокруг Христа, она написана темно-синим цветом. Это находит объяснение в исихастской традиции. Отцы-исихасты учили о непознаваемости Бога рациональным умом, и Божественный Свет называли «умонепостигаемым мраком» или, по выражению свт. Григория Паламы, - «сверхсветлой тьмой». Неприступный свет часто воспринимается человеком как слепящая темнота. Встреча с ним многими подвижниками воспринималась как вхождение во мрак. Вспомним, что Павел на пути в Дамаск был ослеплен этим Светом (Деян 22 :6–11). На противопоставлении света и тьмы, жизни и смерти, божественного и человеческого строится образ Успения как рождения в новую жизнь.

Деисус. Феофан Грек

Феофан Грек много работал в Москве, он расписывал кремлевские соборы. Согласно летописи, в 1405 году по заказу великого князя Василия Дмитриевича роспись княжеской домовой церкви Благовещения выполняла артель, которую возглавили три мастера: Феофан Грек, Прохор с Городца и чернец Андрей Рублев. Сохранился иконостас, в котором Феофан писал деисус (икона или группа икон, в центре которых изображается Христос). Яркость и неординарность манеры Грека и здесь проявилась с удивительной силой. Центральный образ Спас в силах сохранился наименее полно, но видно, что он написан мощно и виртуозно. Христос в белых одеждах, пронизанных золотым ассистом (штрихи из сусального золота или серебра) восседает на троне. Лик Его благородный и возвышенный, величественный жест благословения заставляет остановиться и притихнуть. В молитве Христу предстоят Иоанн Предтеча и Богородица. Наиболее выразителен образ Божьей Матери - в одеянии глубокого синего цвета с легчайшими голубыми пробелами, словно мерцаю­щими во мраке. Этот цвет напоминает драгоценный камень - сапфир, символизи­рующий тайну Приснодевы. Удлиненная фигура похожа на свечу, и пламя этой свечи - лик Богоматери, свет струится мягким и в то же время энергичным потоком из глаз. Свет словно сдерживается изнутри, но сила его такова, что он может воспламе­нить собой весь мир.

Феофан Грек оставил яркий след в древнерусском искусстве. Следы его влияния видны не только в иконописи и монументальном искусстве, но и в рукописях, например, миниатюры Евангелия Хитрово (конец XIV века) и Евангелия Федора Кошки (конец XIV - начало XV веков) имеют некоторое сходство с произведениями византийского мастера. Искусствоведы спорят, был ли Феофан учителем Андрея Рублева, но они работали вместе, и это не могло не повлиять на формирование более молодого мастера, который после ухода великого Грека будет определять пути древнерусского искусства, создав свой вариант преображенного мира.

Феофан Грек (около 1340 — около 1410) — великий русский и византийский иконописец, миниатюрист и мастер монументальных фресковых росписей.

Феофан родился в Византии (отсюда прозвище Грек), до приезда на Русь работал в Константинополе, Халкидоне (пригород Константинополя), генуэзских Галате и Кафе (ныне Феодосия в Крыму) (сохранились только фрески в Феодосии). Вероятно, прибыл на Русь вместе с митрополитом Киприаном.

В суть каждой вещи вникнешь, когда правдиво наречешь её.

Феофан Грек

Феофан Грек поселился в Новгороде в 1370 году. В 1378 году он начал работу над росписью церкви Спаса Преображения на Ильине улице. Самым грандиозным изображением в храме является погрудное изображение Спаса Вседержителя в куполе. Кроме купола Феофаном расписан барабан фигурами праотцев и пророков Ильи и Иоанна Предтечи. До нас дошли также росписи апсиды — фрагменты чина святителей и «Евхаристии», часть фигуры Богородицы на южном алтарном столбе, и «Крещение», «Рождество Христово», «Сретение», «Проповедь Христа апостолам» и «Сошествие во ад» на сводах и примыкающим к ним стенах. Лучше всего сохранились фрески Троицкого придела. Это орнамент, фронтальные фигуры святых, полуфигура «Знамения» с предстоящими ангелами, престол с подходящими к нему четырьмя святителями и, в верхней части стены — Столпники, ветхозаветная «Троица», медальоны с Иоанном Лествичником, Агафоном, Акакием и фигура Макария Египетского.

Феофан Грек оказал заметное влияние на развитие новгородского искусства. Его мировоззрение и отчасти манера письма были восприняты местными мастерами, расписавшими церкви Успения Богородицы на Волотовом поле и Фёдора Стратилата на Ручью. Живопись в этих храмах напоминает фрески церкви Спаса на Ильине своей свободной манерой, принципом построения композиций и выбором красок для росписи. Память о Феофане Греке осталась и в новгородских иконах — в иконе «Отечество» (XIV век) присутствуют серафимы, скопированные с фресок церкви Спаса на Ильине, в клейме «Троица» из четырёхчастной иконы XV века прослеживаются параллели с «Троицей» Феофана, а также в нескольких других произведениях. Также влияние Феофана видно и в новгородской книжной графике, в оформлении таких рукописей как «Псалтырь Ивана Грозного» (последнее десятилетие XIV века) и «Погодинский Пролог» (вторая половина XIV века).

Последующие события жизни Феофана плохо известны, по некоторым сведениям (в частности, из письма Епифания Премудрого игумену Афанасиева монастыря Кириллу Тверскому) иконописец работал в Нижнем Новгороде (росписи не сохранились), некоторые исследователи склонны считать, что он так же работал в Коломне и Серпухове. В начале 1390-х гг. Феофан прибыл в Москву.

В Москве Феофан Грек проявил себя в росписи храмов, частных домов, в книжной графике и в написании икон. Как было отмечено Епифанием Премудрым, с которым сблизился Феофан во время пребывания в Москве, «(…)у князя Владимира Андреевича он изобразил на каменной стене также самую Москву; терем у великого князя расписан невиданною и необыкновенною росписью(…)» (письмо Епифания Премудрого игумену Афанасиева монастыря Кириллу Тверскому).

Феофан мог оформить Евангелие боярина Фёдора Кошки, оклад которого датируется 1392 годом, судя по всему, окончание рукописи относится к тому же времени. Евангелие не содержит миниатюр, но изобилует красочными заставками, орнаментальными украшениями в начале каждой главы и зооморфными буквицами-инициалами. Характерные резкие линии, колорит изображений дают основание предполагать авторство Феофана Грека. Другая знаменитая рукопись — Евангелие Хитрово, имеет сходство с оформлением Евангелия Кошки, но существенные отличия в стилистике и колористике говорят о том, что работа выполнена кем-то из последователей Феофана, возможно Андреем Рублёвым.

Относительно икон, написанных Феофаном, не сохранилось чёткой информации. Традиционно его авторству приписывают «Успение Божьей Матери», «Донскую икону Божьей Матери», «Преображение Господне» и деисусный чин Благовещенского собора Кремля.

Нет точных сведений о том, где и когда была написана икона «Успение», но по косвенным данным считается, что это произошло в Москве. Икона является двухсторонней, на одной стороне написан сюжет Успения Божьей Матери, а на другой образ Богоматери с младенцем Христом. Изображение относится к типу икон Богородицы «Умиление», и впоследствии икона получила название «Богоматерь Донская Умиление». В современном искусствоведении нет единого мнения по поводу происхождения этих образов. Помимо этого, Феофану иногда приписывается икона «Преображение» — храмовый образ Спасо-Преображенского собора города Переславля-Залесского, хотя и художественно и образно она слабее его образов и следует его манере внешне и поверхностно.

Феофан Грек относится к крупнейшим мастерам средневековья. Его работы, исполненные в Византии, не сохранились. Все известные его произведения были созданы на Руси и для Руси, где он прожил более тридцати лет. Он познакомил русских с высочайшими достижениями византийской духовной культуры, переживавшей в его время один из последних взлетов.

Немногочисленные сведения о Феофане встречаются в московских и новгородских летописях, но особую ценность представляет письмо, написанное около 1415 г. московским духовным писателем и художником Епифанием Премудрым архимандриту тверского Спасо-Афанасиева монастыря Кириллу. Сообщение Епифания интересно тем, что дает уникальную возможность составить представление о принципах работы мастера. В своем послании он сообщает о хранившемся у него Четвероевангелии, иллюстрированном Феофаном и украшенном изображением храма Святой Софии в Константинополе. Описание рисунка приведено со многими подробностями. Когда он все это изображал или писал, никто не видел, чтобы он когда-либо взирал на образцы, как делают некоторые наши иконописцы, которые в недоумении постоянно всматриваются, глядя туда и сюда, и не столько пишут красками, сколько смотрят на образцы. Он же, казалось, руками пишет роспись, а сам беспрестанно ходит, беседует с приходящими и умом обдумывает высокое и мудрое, чувственными же очами разумными разумную видит доброту. Сколько бы с ним кто ни беседовал, не мог не подивиться его разуму, его иносказаниям притчам и его хитростному строению.

Из послания известно, что Феофан, родом грек, книги изограф нарочитый и среди иконописцев отменный живописец, расписал более 40 каменных церквей в Константинополе, Халкидоне, Галате, Кафе (Феодосии), а также на Русской земле. В Новгородской III летописи первая работа Феофана упоминается под 1378 г. Здесь говорится о росписи им новгородской церкви Спаса Преображения на Ильине-улице - единственной дошедшей до наших дней работе мастера, имеющей документальное подтверждение и доныне остающейся главным источником для суждения о его искусстве. Фрески церкви сохранились фрагментарно, поэтому восстановить систему ее росписи можно лишь частично.

В куполе храма изображена полуфигура Христа Пантократора, окруженная архангелами и серафимами. В барабане - изображения праотцев, среди которых Адам, Авель, Ной, Сиф, Мельхиседек, Енох, пророки Илия, Иоанн Предтеча. На хорах в северо-западной угловой камере (Троицкий придел) изображения сохранились лучше. Придел расписан изображениями святых, композициями Богоматерь Знамение с архангелом Гавриилом, Поклонение жертве, Троица. Манера Феофана ярко индивидуальна, отличается экспрессивностью темпераментом, свободой и разнообразием в выборе приемов. Форма подчеркнуто живописна, лишена детализации, строится с помощью сочных и свободных мазков. Приглушенный общий тон росписи контрастирует с яркими белильными высветлениями, подобно вспышкам молний освещающими суровые, одухотворенные лики святых. Контуры очерчены мощными динамичными линиями. Складки одежд лишены детальной моделировки, ложась широко и жестко, под резкими углами. Палитра мастера скупа и сдержанна, в ней преобладают оранжево-коричневый, серебристо-голубой, соответствующие напряженному духовному состоянию образов. Живопись Феофана - это философская концепция в красках, притом концепция достаточно суровая, далекая от обыденного оптимизма. Суть ее составляет идея глобальной греховности человека перед Богом, в результате которой он оказался почти безнадежно удаленным от него и может только со страхом и ужасом ожидать прихода своего бескомпромиссного и безжалостного судьи, образ которого с крайней суровостью взирает на грешное человечество из-под купола новгородского храма,- пишет исследователь русского средневекового искусства В. В. Бычков. Феофан Грек создает мир, полный драматизма, напряжения духа. Его святые суровые, отстраненные от всего вокруг, углубившиеся в созерцание безмолвия - единственного пути к спасению.

Стилю Феофана пытались следовать в Новгороде художники, расписывавшие церковь Федора Стратилата на Ручью, однако в целом индивидуальность мастера оказалась исключительной для Руси - страны, далекой от духовного опыта Византии и искавшей свой путь.

После 1378 г. Феофан, по-видимому, работал в Нижнем Новгороде, но его росписи этого периода до нас не дошли. Приблизительно с 1390 г. он находился в Москве и недолго в Коломне, где мог расписывать Успенский собор, позже полностью перестроенный. Здесь же, в соборе, хранилась и знаменитая впоследствии святыня - икона Богоматерь Донская (на ее обороте - Успение), позже перенесенная в Благовещенский собор Московского Кремля (ныне в ГТГ). Ее исполнение некоторые исследователи связывают с творчеством Феофана Грека.

Мастер выполнил несколько росписей в Московском Кремле: в церкви Рождества Богородицы с приделом Святого Лазаря (1395), где Феофан работал вместе с Симеоном Черным, в Архангельском (1399) и Благовещенском (1405) соборах. Последний он расписывал вместе с Андреем Рублевым и Прохором с Городца. В Кремле Феофан принимал участие в росписях казнохранилища князя Владимира Андреевича и терема Василия I. Ни одна из этих работ не сохранилась. Не исключено, что Феофан Грек участвовал в создании икон деисусного чина, находящегося в настоящее время в Благовещенском соборе. Однако, как доказано последними исследованиями, этот иконостас не является первоначальным, относящимся к 1405 г., и деисусный чин мог быть перенесен сюда лишь после опустошительного пожара в Кремле, случившегося в 1547 г. В любом случае иконы Спас в силах, Богоматерь, Иоанн Предтеча, Апостол Петр, Апостол Павел, Василий Великий, Иоанн Златоуст обнаруживают такие черты стиля и такое высокое техническое мастерство, которые позволяют предполагать здесь работу великого мастера.

Манера Феофана Грека в иконописи (если согласиться с тем, что иконы деисусного чина Благовещенского собора Московского Кремля написаны Феофаном) значительно отличается от фресковой. Это может быть объяснено спецификой иконописи. Образы деисусного чина внушительны и монументальны. Почти двухметровые фигуры, исполненные внутренней значительности и самоуглубленности, составляют единую композицию, подчиненную одному замыслу - воплотить благодарственную молитву святых Спасу, творцу и владыке небесных сил, и ходатайство их за род человеческий в день Страшного Суда. Эта идея определила иконографическое решение и всей группы в целом, и каждого образа в отдельности. Иконография чина имеет свои истоки в алтарных росписях византийских храмов и теснейшим образом связана с текстами главных молитв литургии. Подобная программа деисусного чина со Спасом в силах впоследствии получила распространение в русских иконостасах, но здесь она появляется впервые.

В отличие от фресковой росписи образы икон не столь экспрессивны внешне. Их драматизм и скорбь словно ушли вглубь, выявляясь в мягком свечении ликов, в приглушенных цветах одежд. Каждый лик по типу и выражению эмоционального состояния ярко индивидуален, почти портретен. Контуры фигур более спокойны, в их рисунке яснее видна классическая традиция, уходящая истоками к античности. Иконы написаны виртуозно, с использованием сложных и разнообразных технических приемов, которые под силу лишь выдающемуся мастеру.